История перестанет быть непредсказуемой

Этому должны помочь объединённые общей концепцией учебники

Подготовлен проект историко-культурного стандарта, который должен лечь в основу будущих школьных учебников. О том, как шёл процесс выработки единой концепции нового учебно-методического комплекса, — наш разговор с научным руководителем рабочей группы Российского исторического общества, директором Института всеобщей истории РАН академиком Александром ЧУБАРЬЯНОМ.

- Александр Оганович, каковы главные вехи, уже пройденные на пути подготовки новых учебников?

- Вопрос о совершенствовании преподавания истории в нашей стране обсуждается уже достаточно давно. Есть федеральный перечень, утверждённый Министерством образования и науки, в соответствии с которым более ста учебников по истории рекомендованы для школы. С формальной точки зрения, это вариативность, это хорошо. Учитель, казалось бы, может выбирать. Но на деле он выбирать не может. Для этого он должен все учебники купить и по крайней мере их прочитать, что маловероятно. Поэтому на практике сложилась ситуация, когда реально используются два-три учебника в регионе.

Уже в процессе нашей работы учителя предложили нам так называемые трудные вопросы. Они не трудны для науки, но трудны для преподавания. Всего набралось 32 таких вопроса. А на двух своих последних съездах учителя высказались за то, чтобы был не один-единственный учебник, а была бы объединяющая точка зрения. Об этом же говорит и президент.

Потому-то мы и занялись разработкой единой концепции будущих учебников, так называемого стандарта.

На моей памяти это беспрецедентное дело с точки зрения общественного внимания. Вообще к истории сейчас очень большой интерес. И это проявилось в отношении концепции. Вначале общий тон был негативный, мол, из этого ничего не выйдет, даже браться за это не надо, но мы готовили свои варианты, вывешивали их на сайте. И прошло беспрецедентное по своим масштабам общественное обсуждение. В нём участвовали учителя, ассоциация родителей, Совет ветеранов, представители разных конфессий высказывали свои соображения. Мы встречались с писателями, отдельно с детскими писателями. Наконец, люди писали нам письма. Пришло около семисот писем отдельных граждан, в которых они высказывали свои суждения. Конечно, были очень полярные точки зрения, много было критики, но если вначале была не очень корректная критика, сердитая, ворчливая, то в конце тон был уже смягчённый и преобладал позитив.

Занималась всем рабочая группа под руководством Сергея Евгеньевича Нарышкина, председателя Российского исторического общества. Он очень умело управлял процессом, а я был научным руководителем проекта. И, в конце концов, 30 октября мы доложили о состоянии дел на заседании Российского исторического общества. После ещё была некоторая доработка, устранение недостатков. Были также выездные заседания в Уфе и в Казани. В итоге 16 января мы доложили о проделанной работе президенту. Вот так обстоит дело.

- А не могли бы вы обозначить два-три так называемых трудных вопроса?

- По трём-четырём трудным вопросам мы проводили специальные научные заседания. Конечно, наибольшая трудность — двадцатый век. Революция 1917 года, что такое советский строй и вообще советское время. Наконец, последние двадцать лет. Как освещать их в учебнике и надо ли? Было мнение, что надо закончить всё 2000 годом. Затем обсуждался очень остро вопрос о присоединении других народов, их вхождении в состав Российской империи, пребывании в составе Российской империи, а потом в составе Советского Союза. Были дискуссии по поводу перестройки, распада Советского Союза — вот, собственно, основной круг больших вопросов, но были и более мелкие, которые на поверхности — Иван Грозный и его реформы, Петровские реформы.

- И к чему в итоге пришли?

- В итоге всё-таки наметился консенсус. В рабочей группе, в нашем коллективе уж точно, но и не только. Что меня удивило, взаимопонимание возникло между разными сегментами нашего общества, от левых до правых. По поводу революции мы решили взять за образец Французскую революцию. Она описывается у них не как разовое событие, а как весь революционный период. А мы взяли как единый период революции Февральскую и Октябрьскую, а также Гражданскую войну. И таким образом революция растянулась с февраля 1917-го по начало 1922 года, конец Гражданской войны.

Далее. Мы должны были дать оценку истории советского общества. Но у нас в научной литературе, в общественных кругах сложились полярные точки зрения. Для одних — это светлое время. Таких, правда, немного. Для других — всё чёрное. Даже, что я совершенно не разделяю, есть мнение, что надо выбросить эти семьдесят лет из жизни и истории государства. Поэтому мы придумали такую формулу: советский вариант модернизации. Вначале, когда это обнародовали, многие говорили, что по отношению к периоду Сталина и советскому периоду в целом слово «модернизация» — положительное слово. Получается, что это положительная оценка. Однако один из самых крупных немецких историков очень консервативных взглядов, вместе со мной написавший предисловие к учебнику, подготовленному авторами из двух стран, охарактеризовал тридцатые годы в СССР как время модернизационной диктатуры. Как видим, одно другого не исключает. Да, массовые репрессии, однопартийная система, фактическое свёртывание демократии, но одновременно — развитие науки, культуры, искусства, образования в стране. Вот так.

А по вопросам присоединения разных территорий мы продолжаем дискуссии, но я должен сказать, что здесь вызывает беспокойство у всех нас то, что в регионах есть так называемые дополнения к учебникам, очень разные, где-то — двадцать страниц, где-то — три тома. И оценки в этих дополнениях иногда противоречат принятым на федеральном уровне. Так что вопрос ещё остаётся на повестке дня. Но в концепции мы его отразили в достаточной мере, придя к консенсусу. Главное, мы обратили внимание не только на условия, обстоятельства вхождения разных народов в состав Российской империи, но и на то, что с этими народами было потом, что им это дало. Мы рекомендовали учителям обратить внимание на развитие экономики на присоединённых территориях, включение новых народов в общее технологическое пространство России, становление национального самосознания. Так, основные украинские общественные национальные организации возникли в XIX веке в составе Российской империи.

Мы уточнили немножко оценку Ивана Грозного, Петра I. По поводу Ивана Грозного сошлись на том, что при нём были известные реформы, но было и очень много жестокости. Поэтому мы написали так: «реформы Ивана Грозного и их цена».

- В то время в Западной Европе жестокости было не меньше, если не больше. Наверное, мы не должны оценивать историческую фигуру с позиций современности.

- В отношении Ивана Грозного такая оценка существует уже сотни лет. Это же мы не сейчас придумали. И в дореволюционных учебниках его время рассматривалось как грозное время. Поэтому, наоборот, мы ясно указали на реформы Ивана Грозного. А учителя говорили, что они должны показать опричнину Ивана Грозного. Вот мы и ввели такое общее понятие — «цена». Как отметил президент на встрече с нами, о цене можно сказать, но при этом не потерять значение самих реформ. Это правильно.

И с Петром то же самое. Надо не забывать, что цена есть цена, но цена во имя чего. Всё-таки Пётр вывел Россию на совершенно новый уровень развития.

- А каково ваше отношение к норманнской теории формирования русской государственности?

- Мне кажется, что тут есть некая мифология. Я всё время сталкиваюсь с этой темой, дискуссиями довольно острыми, даже с навешиванием ярлыков. Мне кажется, что наука уже установила и здесь определённый консенсус. Да, пришёл Рюрик, и это не местное явление. Викинги приходили и в Западную Европу — в Северную Францию, в Англию. Но и там, и у нас они пришли не на необитаемый остров. У нас они пришли туда, где были славянские и другие племена. Вот сейчас по просьбе наших татарских коллег мы ввели в этот круг и кочевые племена, которые тоже участвовали в образовании государства. Викинги пришли на Русь, ассимилировались, адаптировались, а славянский элемент превалировал и победил. Не случайно Рюрик не назвал своё государство скандинавским, а назвал его славянским, русским, по имени племени, которое было здесь. На такой точке зрения в последнее время историки и сошлись. А наша задача состоит в том, чтобы отразить это в учебнике.

мнения

Николай Разворотнев

член Комитета Государственной Думы по образованию:

- Единый учебник истории будет гарантировать получение необходимых знаний не только школьникам, но и тем, кто обучается в колледжах. Поскольку основным критерием разработки является объективность подачи исторического процесса, молодые граждане России получат не только достойный уровень знаний, но и правильное воспитание. Многообразие нынешних учебников до сих пор не позволяет в полном объёме изложить хронику некоторых важнейших исторических событий, например, на одной-двух страницах рассказать о великих сражениях. Плюс каждый автор трактует исторические факты по-своему. А иногда и вовсе историю переписывают по указке. Если мы считаем себя современным и мощным государством с богатыми традициями, задача тех, кто будет создавать новый учебник, — сохранить объективность и правдивость. Но самое главное: необходимо сделать так, чтобы любая тема полностью раскрывалась на доступном языке и понималась теми, кто будет её изучать.

Людмила Кононова

член Комитета Совета Федерации по социальной политике:

- Пожалуй, самая главная проблема, которая устранится после ввода единого учебника истории, — это излишнее разнообразие концепций, представленных сегодня. Сейчас есть ряд рекомендованных пособий, которые совершенно по-разному трактуют одни и те же события. Такого быть не должно. Единый учебник как раз решит данную проблему. Учитывая то, что история всё-таки предмет, который формирует основу мировоззрения учащихся, это очень важно. Я считаю, что мы обязаны идти по такому пути и в отношении других учебников. Что касается истории, то здесь даже нечего обсуждать, нужно делать однозначно. Второй немаловажный аспект — это то, что в новом пособии будут описаны чётко выверенные факты. Я знаю массу примеров, когда те или иные авторы искажали историческую действительность или же делали не соответствующие истине выводы. Более того, были зафиксированы случаи, когда разработчики учебников путали даты событий и указывали их неверно. Единый учебник истории устранит все эти недостатки.

Георгий Вилинбахов

государственный герольдмейстер России, заместитель директора Эрмитажа:

- Мы сейчас видим все беды в учебнике истории. Но везде и всегда учебники не были идеальными. И в советское время мы учились, сдавали экзамены по тому, что тогда было. У кого была голова на плечах — тот понимал, думал.

Учебник должен дать основу представлений об истории, канву. Он не должен быть связан ни с какой идеологией, и если расставляются акценты, они тоже не должны быть с идеологической подоплёкой.

Учебник должен рассказывать обо всём, что действительно происходило. И раз Иван Грозный топил Новгород в крови, об этом должно быть написано. Или взять Первую мировую войну, которая была совершенно принижена в советское время. А ведь тогда её называли Второй Отечественной, Великой. Несправедливо, что у нас её «украли», называли империалистической. Мы — единственная страна, оставшаяся без музеев Первой мировой, без памятников, без героев этой войны. Лишь Брусилова немного упоминают. А другие имена? А полные кавалеры ордена Святого Георгия?

Я считаю, в учебнике надо рассказывать то, что реально происходило, хотя, наверное, сегодня это делать непросто, учитывая противоположные мнения об одних и тех же событиях.

Если я возьму учебник в руки и, например, увижу, что в нём Первая мировая война названа империалистической, говорится, что её вели империалистические государства, я сразу скажу: этот учебник плохой. Или если в нём не будет ни слова о сталинских репрессиях. Дети должны понимать, в каких условиях жили и выживали их предки.

Новые термины для новых учебников:

Предлагается ввести термин «Великая российская революция» вместо «Великая Октябрьская социалистическая революция».

Сталинский социализм вкупе с репрессиями могут назвать «советским вариантом модернизации».

О «татаро-монгольском иге» предлагается окончательно забыть. Вместо него появится «система зависимости русских земель от ордынских ханов» или «власть Золотой Орды».

Слово «оппозиция», скорее всего, будет упомянуто только один раз — применительно к эпохе Александра I.