Больше партий, хороших и разных

Политический ландшафт России становится разнообразнее

Непарламентских партий у нас в стране стало меньше. Те, которым удалось добиться успеха на выборах в регио­нальные законодательные собрания и муниципальные представительные органы, считать таковыми уже нельзя. Ведь даже последние — это пусть и небольшие, но по сути своей парламенты.

Отвечая на вопрос о развитии российской демократии после своего выступления на сессии Парламентской ассамблеи Совета Европы, председатель Государственной Думы Сергей Нарышкин сказал:

«В нашей стране принят закон, который существенно упростил создание и регистрацию политических партий. За короткий срок, за полтора года после принятия этого закона число политических партий резко увеличилось и сейчас их более семидесяти. Для сравнения: если в федеральных выборах, которые состоялись в декабре 2011 года, принимали участие семь партий, четыре из которых прошли в Государственную Думу, то в недавних региональных и муниципальных выборах участвовали уже пятьдесят четыре политические партии, а мандаты получили представители тридцати одной. Это говорит о том, что уровень политической конкуренции не просто вырос, а существенно вырос».

Более того, власть сама этому способствовала. Сложилась парадоксальная ситуация, когда в ряде регионов она помогала своим политическим конкурентам в регистрации их кандидатов. Подобного в российской политической практике ранее не наблюдалось. Иначе как развитием демократии это уж точно не назовёшь.

Сегодня во главу угла поставлена легитимность. А легитимность даёт победа на выборах. И не просто победа, а победа в условиях реальной альтернативы и с достаточно массовым участием избирателей. Кстати, в результате своего «альтруизма» правящая партия ничего не потеряла. Скорее, наоборот.

Выборы, разумеется, неидеальный способ формирования властных структур. Но лучшего человечество пока не придумало. В Соединённых Штатах, на которые мы часто оглядываемся, выбирают всех, включая участковых полицейских, гордо именуемых шерифами. Может быть, это станет нашим следующим шагом. А чем ближе к земле, к «корням травы», как говорят в Штатах, тем больше шансов преуспеть у так называемых непарламентских партий.

Спросите любого на улице, сколько политических партий в США? В 99 случаях из 100 ответ будет «две»: демократическая и республиканская. А между тем их несколько десятков. Спектр предельно широк: от Американской нацистской партии и Национал-социалистического движения до Партии популистов Америки, партии «Марихуана» и «Пиратской партии США».

Что-то не помнится, чтобы американские нацисты побеждали на каких-нибудь выборах, но существуют они вполне легально. К ним любят наведываться туристы. Интересно же видеть открыто демонстрируемые портреты фюрера и флаги со свастикой. Американцы во время Второй мировой не пережили даже близкого к тому, что пережили мы. Поэтому доморощенный нацизм для них не более чем аттракцион.

Множество партий существует и в Великобритании, хотя постоянно на слуху опять же только две: консерваторы и лейбористы, которые блюдут очерёдность пребывания у власти. Есть там и свои курьёзы. Так, североирландская партия «Шинн Фейн», получив на выборах пять мест в парламенте, в заседаниях его участия не принимает. Не хочет.

У нас же, по счастью, не оправдались опасения насчёт избыточного количества и сомнительного качества партийных новообразований. Не возродилась из пены «Партия любителей пива», не зарегистрирована партия то ли всеобщей, то ли безлимитной любви. В целом всё вполне пристойно. Семьдесят с лишним партий — число не такое уж устрашающее. Сверхдлинных бюллетеней, именуемых в народе портянками, на сентябрьских выборах не наблюдалось.

Хотя, конечно, озадачивает, например, название партии «Против всех». Кто-то же должен остаться, против кого партия не выступает. Иначе это отдаёт мизантропией. Весьма лестно, конечно, состоять в партии «Умная Россия». Однако трудно отделаться от ощущения некоторого высокомерия по отношению к конкурирующим партиям, названия которых подобного эпитета не содержат.

Трудно назвать политической, хотя она именно так и называется, «Российскую партию садоводов». С таким же успехом могли бы быть партии филателистов или углекопов, рыболовов или охотников. Но это не партии, а клубы по интересам или профсоюзы. И они давно существуют.

Во многих странах есть молодёжные организации и, например, организации ветеранов. Но они не являются политическими партиями. У нас теперь являются. Ну да ладно. Это проявления переходного периода. Политические системы Запада формировались в течение столетий. Наш путь на порядок короче. Жизнь всё расставит на свои места, показав, кто востребован, а кто — нет. Пена уйдёт, как ушла «Партия любителей пива», что совсем не мешает оставаться самим любителям и наслаждаться этим напитком.

А пока, перефразируя слова поэта, можно сказать: пусть будет больше партий, хороших и разных.