Александр Чекалин: Участковый - главный в полиции после министра

Хорошая новость: по данным ВЦИОМ, 53 процента россиян доверяют полиции и относятся к её сотрудникам положительно. Однако остальные при приближении полицейского по-прежнему испытывают чувство настороженности и сотрудникам МВД не доверяют. О том, что надо сделать, чтобы изменить это отношение к органам правопорядка, «Парламентской газете» рассказал первый заместитель председателя Комитета Совета Федерации по обороне и безопасности, член расширенной рабочей группы по реформированию органов внутренних дел Александр Чекалин.

- Александр Алексеевич, новый этап реформы - «дорожная карта». Куда с её помощью должна прийти полиция?

- Прежде всего хочу сказать: нужно обладать достаточным мужеством и офицерской честью, как глава МВД Владимир Колокольцев, чтобы признать: не всё за два года реформы ведомства делалось правильно.

Министр - один из главных идеологов и разработчиков этой «дорожной карты». С помощью решений, прописанных в документе, мы надеемся в ближайшее время повысить открытость полиции для общества, чтобы ей доверяли, знали, что в минуту опасности полицейский окажется рядом.

Наиболее значимый элемент «дорожной карты», на мой взгляд, - уход от пресловутой «палочной системы». Поэтому планируется ввести государственную автоматизированную систему правовой статистики, граждане смогут подавать заявления о преступлениях через Интернет или электронный терминал.

- Недавно вы говорили о необходимости усилить финансовое участие регионов в охране правопорядка. В чём здесь проблемы?

- По новому Закону «О полиции» ведомство финансируется исключительно из Центра. До реформирования системы МВД участие регионов составляло почти один триллион рублей, туда входило и финансирование милиции общественной безопасности, программ пропаганды безопасности дорожного движения, профилактики преступлений. Сейчас во многих регионах такая работа свёрнута. Это, уверен, аукнется нам в будущем.

Сейчас любая финансовая помощь полиции от властей натыкается на прокурорский контроль с выводами о нецелевом использовании бюджетных средств. Есть обращения губернаторов, в том числе и в Совет Федерации, с просьбой инициировать подзаконный акт, который бы определял права, полномочия и возможности регионов в реализации правоохранительных программ.

- Долгое время в министерстве вы отвечали за обеспечение общественного порядка и представляете, как должна быть организована работа участковых. Нет ли перекосов в этом сейчас?

- Его величество участковый уполномоченный - вторая по значимости должность в полиции после министра. До недавнего времени страна была поделена на 53 тысячи участков, на каждом из которых был участковый. В ходе реформы их сократили на восемь тысяч. И мы получили почти 500 территорий, на которых просто нет участкового.

Моя точка зрения: участковый должен жить там, где он работает. Да, это неспокойная и сложная работа 24 часа в сутки. Но только так можно добиться уважения людей, они должны знать, что в любое время к ним на помощь придёт сотрудник полиции.

Конечно, и государству нужно повысить престиж службы участкового. Большинство из них после трёх-пяти лет уходят на повышение. Вряд ли престижно быть всё время старшим лейтенантом с небольшим окладом. Значит, надо повысить звание. Пусть участковый будет не старлеем, а майором, а старший участковый - подполковником с соответствующей зарплатой. Такой подход может обеспечить колоссальный прорыв в системе МВД!

- Несмотря на охоту на «оборотней в погонах», количество коррупционных скандалов по-прежнему велико. А вам когда-нибудь предлагали взятку?

- Я семь лет отстоял на посту автоинспектора. В нашем взводе было 26 человек. Начальники могли не знать, но мы-то видели, что никто не брал. Это было позорно, мы точно знаем, что этим можно поломать не только карьеру, но и жизнь. Связываться с трёшками и пятёрками никто не хотел. Но, главное, за работу держались и не только из-за денег и льгот - к милиции было другое, уважительное отношение.

Поэтому одной лишь только хорошей зарплатой от взяток не убережёшь. Человека, инфицированного мздоимством, не переделаешь. Его можно только убирать из системы. А тех, кто поступает на службу, внимательно проверять. Кстати, согласно «дорожной карте» к отбору кадров в полиции теперь будут привлекать и представителей общества.

очень личное

Почему мне снится Чечня

С 1993-го по 1999 год Александр Чекалин неоднократно выезжал в командировки в горячие точки. Работал в Чечне, Ингушетии, Северной Осетии, Карачаево-Черкесии, Дагестане. С октября 1999 года - первый заместитель командующего Объединённой группировкой федеральных сил, руководитель группировки МВД на Северном Кавказе. За мужество и героизм, проявленные при ликвидации незаконных вооружённых формирований, Александру Алексеевичу Чекалину присвоено звание Героя Российской Федерации с вручением знака особого отличия - медали «Золотая Звезда».

- Война - страшное испытание для каждого, кто там был. На всю оставшуюся жизнь. И мне снится Чечня, потому что там навсегда закрыли глаза близкие мне по духу, по службе люди. В первую кампанию я сменил погибшего 7 января 1995-го в Грозном, незадолго до моего приезда, генерал-майора милиции Виктора Воробьёва. При расстановке блок-постов генерал Воробьёв попал под миномётный обстрел сепаратистов и был убит. А после, уже во вторую кампанию, в январе 2002 года погиб сменивший меня заместитель министра генерал-лейтенант милиции Михаил Рудченко. А мне Бог дал возможность жить. Но бесследно для памяти такое не проходит.

Мы извлекли важные уроки из первой контртеррористической операции на Северном Кавказе. Поэтому, когда руководством государства в 1999 году было принято решение о втором этапе КТО в Чечне, мы прекрасно понимали, что воевать нужно иначе, чем в 1995 году. Это понимали и в Кремле. Мы не слышали, как часто бывало в первую кампанию, ни одного «окрика» сверху: «А что вы там топчетесь перед Аргуном, что вы залегли перед Гудермесом, что вы у Ведено уже целую неделю планируете операцию, а результата никакого нет?» Мы уже не шли в атаку в полный рост, не брали к праздникам штурмом тот или иной населённый пункт. Всё было отдано на откуп профессионализму генералов и офицеров, непосредственно руководивших операциями. Именно поэтому число погибших во вторую кампанию было в десятки раз меньше.

Но война не была простой. Очень трудно дался штурм Грозного. Мы входили со стороны Старопромысловского района города. Он застроен пятиэтажками, строили их югославы ещё в советское время. Стреляло каждое окно. Проще было бы применить артиллерию, танки и сровнять эти дома с землёй, уберечь своих людей и покарать бандитов, чего они заслуживали. Мы этого не сделали, потому что это целый микрорайон, где люди после войны должны были жить. Это был декабрь 1999 года. Бандиты прижали нас огнём к земле. Чтобы прорваться, мы придумали такой тактический ход: собрали металлические мусорные контейнеры, засыпали их гравием, керамзитом, они на колёсиках и можно передвигаться за ними, не боясь. Так, передовые группировки подошли вплотную к домам, бойцы шквальным огнём и разрывными гранатами «выкурили» бандитов.

Я руководил большой группировкой в десятки тысяч человек - милиция, СОБРы, ОМОН, отдельные подразделения внутренних войск возглавлял её от Министерства внутренних дел. Но не было ни одного милиционера, солдата или офицера, кто бы отказался пойти в бой. Это происходило не потому, что люди смерти не боялись, а потому что не было ощущения неправоты действий, солдаты и офицеры видели, зачем мы пришли тогда в Чечню - освободить наших граждан от бандитов. В результате нашей очень сложной работы тысячи жителей Чечни, обманом или подкупом втянутые в события по другую сторону баррикад, сложили оружие и вернулись к мирной жизни.