Кока-колом по голове

Отныне гастарбайтеры станут учиться русскому языку и подтверждать свои знания, сдавая экзамен. Это касается иностранных тружеников сферы обслуживания, розничной торговли и жилищно-коммунального хозяйства. В последнем случае, надо полагать, дворников. Пардон, менеджеров по уборке территории. Так называть их правильнее. «Дворник» – слово архаичное и выходящее из употребления.

Трудно переоценить значение принятого решения. Ведь если дворники, то есть менеджеры по уборке, станут понимать русский язык, им, наверное, можно будет объяснить, что мусор не следует заталкивать сквозь решётки в водостоки, которые в итоге засоряются, и на улицах случается половодье. Наверное, можно будет предотвратить и сгребание ими снега под припаркованные машины, ибо, обнаружив свой автотранспорт в непроезжем сугробе, разгневанный владелец нередко начинает расшвыривать слежавшиеся грязные комья куда попало, портя идиллическую картину как бы убранного двора.

Так что учить им, голубчикам, наш великий и могучий. Никуда не деться. Вот только не войдут ли их будущие знания в противоречие с суровой повседневностью, с тем языком, который они слышат не только на улицах, но и из эфира?

Были времена, когда язык радио и телевидения у нас был эталонным. Были дикторы с безупречным московским выговором. Но потом их за ненадобностью упразднили. Действительно, кому теперь нужны грамотность и выговор? На них денег не заработаешь. И на смену дикторам пришли ведущие. О том, как и куда они ведут, мы знаем… Так и хотелось «написать не понаслышке», но повседневную эфирную безграмотность мы именно слышим. В итоге постоянный стресс, повышенное кровяное давление и перманентное желание добраться до этих самых ведущих и поубивать. Сдерживает лишь знание известной формулы: «Не стреляйте в пианиста. Он старается, как может».

Ведущие, конечно же, стараются. Только плодами особых стараний могут быть «дивиденТы» и «преНцеНденты», «перЕспективный» и «чЕрезвычайный» и, разумеется, «самый лучший» и «самый первый». Насколько надо не чувствовать язык, чтобы выдавать такое! Не самый первый – это какой? Просто первый или, может быть, уже второй? А не самый лучший? Тухлый, как осетрина не первой свежести? А ведь есть ещё «горячие хот-доги», «плохая криминогенная обстановка» и даже «публичный эксгибиционизм». Аркадий, не говори красиво!

Как надо не чувствовать язык, чтобы употреблять слово «поединок» по отношению к футбольному матчу, в котором с каждой стороны участвуют по одиннадцать человек? Куликовская битва поединком не была. Поединок Пересвета и Челубея ей предшествовал.

Но более всего умиляет употребление применительно всё к тому же футбольному матчу слова «дерби». Достаточно открыть энциклопедию, чтобы узнать, что дерби – это ипподромные состязания трёхлетних скаковых чистокровных лошадей на дистанцию в полторы мили. Сравнение футболистов с лошадьми представляется смелым и оригинальным.

Однако раз уж мы заговорили о скачках, главный непреодолимый барьер для нынешних «ведущих» – это склонение числительных. Сказать «не хватает восьмисот пятидесяти рублей» для них миссия невыполнимая. Молодая ведущая, представлявшая до недавнего времени очень известную радиостанцию, в сетке которой есть, кстати, передача о грамотности, так прямо и заявляла, что числительные ненавидит и склонять их не собирается. При этом она постоянно напоминала, что является выпускницей Высшей школы экономики. Откуда же, спрашивается, в таком случае нежелание иметь дело с числами? Но когда ведущая заявила, что вклады населения – это активы банков, всё стало ясно. И не только с грамотностью, но и с экономикой.

Конечно, необходимость склонять что-либо, а не только числительные, крайне напрягает. В рекламе от склонения отказались и прекрасно себя чувствуют.

Честно признаться, я не люблю нашу рекламу, пожалуй, так же, как профессор Преображенский из «Собачьего сердца» не любил пролетариат. Некоторая разница в причинах, разумеется, есть. Профессору не понравилось, что у него экспроприировали калоши. А мне категорически не нравится, что в рекламных призывах, как во времена диктатуры пролетариата, ко мне обращаются почти исключительно на ты.

Булгаковский Бегемот и тот недоумевал, почему котам все говорят «ты», хотя коты ни с кем не пили на брудершафт. Я тоже вроде бы не пил на брудершафт с теми, кто взывает: «Не дай себе засохнуть!» или «Продвинься по музыке!» Кстати, что последнее означает, при всём желании понять невозможно. Но даже патетическое и ласкающее самолюбие утверждение «будущее зависит от тебя» вызывает желание повторить за персонажем популярного фильма: «Не надо фамильярности».

Реклама предлагает «пить кока-кола» и ставит в тупик. О чём речь? Если о пресловутом заокеанском напитке, который москвичи ажиотажно отведали в 80-м году прошлого столетия, а наслышаны о котором были и того раньше, то он всегда был кока-колой, а не кока-колом. И предметом неодушевлённым. Если же это всё-таки кока-кол, то пить, любить или убить этого кока-кола с данным окончанием в винительном падеже можно только в том случае, если он являет собой некую живую субстанцию. Это как «Убить Билла». Становится страшновато, особенно, когда слышишь грозно-весёлое: «Всё будет кока-кола!» Очень хочется верить: что-нибудь всё-таки останется.