«Полкан» — северный кентавр

Угодил во времена Великой Отече­ственной отряд красноармейцев в окружение в Крыму. Помощи ждать неоткуда, выбирайся к своим, как по­лучится. Снарядили разведку, но как с ней связь держать — ни ракет в от­ряде, ни рации…

 

Бог весть как сложилась бы участь заведомых жертв войны, но командир Шевелев отыскал пласт глины возле ручья, налепил свистулек, показал раз­ведке, как трели из них извлекать, и отправил дозор с этакой доморощен­ной сигнализацией.

 

Худо было, голодно было, а свист выручал, вел за собой. Израненными, отощавшими, но все же вышли за ли­нию огня…

 

Племянник находчивого коман­дира Валентин Дмитриевич Шевелев поведал мне эту сагу о каргопольской игрушке на редком для Севера жар­ком солнышке в окружении глиняных персонажей, среди которых герои на любой вкус — от барынь с кавалерами до гармониста в санях и совсем уж не­ведомых зверей.

 

Я спросил Валентина Дмитриевича, какое по счету семейное поколение игрушечников он считает своим. Ока­залось, четвертое. Племянница Елиза­вета представляет пятую волну того же родового призвания… Один из двух братьев народного художника России, правда, слегка уклонился от фамиль­ного искусства, посвятил себя живопи­си и обосновался вдали от Каргополя, но гены-то свои, шевелевские. Обидно только, что в деревне Токарево, отку­да пошел их род, никто уже не живет. Соседние деревушки тоже опустели, а прежде в этом кусте обезлюдевших без эпидемии поселений редкая изба обходилась без своих игрушечников или гончаров. Зимой горницы пусте­ли, поскольку все разъезжались по яр­маркам со своим веселым и звонким товаром. Так было до самой войны с Гитлером. Потом все исчезло на деся­тилетия. Многие мастера с фронтов не вернулись, а фабричные литые чугун­ки вытеснили посуду ручной работы из русских печей.

 

..Для меня каргопольская игруш­ка — загадка без разгадки! Само ее су­ществование, если непредубежденно судить, не что иное, как причуда эпо­хи. Тот же командир, выведший своих бойцов по спасительному свисту, чем угодно мог заняться в мирное время, но все-таки местные власти направили его не куда-нибудь, а поставили началь­ником керамической артели. Времена были приказные, и руководству район­ного масштаба ничего не стоило дви­нуть уволенного в запас воина на за­готовку овечьих и коровьих шкур или обязать утилем заняться. Но кадровики попали в точку, хотя вряд ли знали про семейное наследие и предназначение. Другой на его месте довольствовался бы мисками и кружками, а он игрушку приветил. А потому забытое было ис­кусство воспрянуло и уцелело.

 

Были на путях спасения каргопольской игрушки и другие чудеса. Случайно приехал в древний город московский литератор Юрий Арбат. То ли в музее, то ли на рынке увидел он наивно-прелестные, расписные глиняные фигурки. Стал расспраши­вать горожан про тех, кто не забыл, как правильно глину разминать и оду­шевлять. В конце концов прознал он о крестьянке Ульяне Бабкиной из сосед­ней деревни, которая вроде бы многое помнила и много умела. Гость оказал­ся настырным, поехал по бездорожью на попутной телеге к последней хра­нительнице наследия каргопольской старины и попросил что-нибудь сде­лать для него. Та встретила визитера с неудовольствием, пригрозила даже ухватом огреть по спине и при этом не поленилась сам ухват продемон­стрировать.   Поскольку   столичный житель угроз не испугался, то суровая северянка смилостивилась и пообе­щала даже уважить его хотения, но не сразу: сенокос в разгаре, огородные хлопоты, грибной сезон на подходе, зима не за горами — не до игрушек.

 

Многие иные гости Севера чертых­нулись бы в адрес Ульяны, да и забыли бы про нее. Арбат оказался упрямее, выспросил, что может понадобить­ся для создания игрушки, и Бабкина к своему несказанному удивлению и удовольствию получила посылку с красками и московскими гостинцами в качестве гонорара.

 

Провинциалы нередко слово держат по настроению: захотим — сделаем, остынем — не вспомним. Каргополка все же писательскую настойчивость оценила и все-таки отправила Арбату берестяной короб с игрушками. Полу­чателя плодов ее творчества глиняное таинство так пленило, что он вскоре напечатал объемистую статью в од­ной из популярных тогда газет, публи­кация в которой была едва ли не ве­сомее нынешних министерских постановлений. С той поры каргопольскую игрушку принялись поддерживать, прославлять и пропагандировать.

 

Но в конце концов волна славос­ловий схлынула, а игрушки остались и живут себе на радость всем, кто не устает восхищаться достойным внимания и уважения. Что касается Ульяны, то история ее жизни под­сказала каргопольским музейщикам сюжет для сценария целого представ­ления, которое они показывают ле­том под открытым небом. Речь в нем и об игрушках, и о жизни, и о горькой любви. Жениха Бабкиной убило на да­лекой уже войне, верность ему она со­хранила до могильного креста. Может быть, и дождется еще покойная игрушечница своего романиста, который заставит читательниц смахивать сле­зы со щек от немудреных с виду пе­рипетий жизни северной крестьянки.

 

…Любопытно, что старинные каргопольские хроники про игрушку вообще молчат. «Сотная перепись», составленная в 1564 году, среди жите­лей Каргополя упоминает свечников, мыльников, извозчиков, пивоваров, серебреников, сапожников, рыболовов, хлебников, швецов, мясников, скорня­ков, плотников, рукавичников, мель­ников, кузнецов, портных, горшечни­ков, кисельников, огородников и коно­валов. Видимо, это занятие считалось попутным, но не самостоятельным и числилось за горшечниками. Как бы то ни было, а список традиционных профессий к нашим дням изрядно со­кратился. Из 21 ремесла двух третей уже не встретить. Но та же игрушка, выбравшись из забвения, самим ху­дожникам загадки предлагает, как ее сейчас воспринимать, где ее место в современности.

 

Ведь в старом городском или в кре­стьянском быту сувениров не знали, все, чем пользовались каждодневно, непременно какую-то функцию не­сло. Игрушка, кроме детской забавы, была еще оберегом, хранившим от напастей. Не случайно же любимый герой северных мастеров. кентавр, именуем здесь «полканом». «Ум че­ловека — сила коня», — объяснял мне Шевелев суть пристрастия мастеров к этому причудливому персонажу. По­нятно, что без сметливости и здоровья в суровых широтах не прожить, вот и давали малышу такой оберег, надеясь, что игрушка поможет вырасти сообра­зительным и выносливым.

 

Сегодняшние народные игрушки в основном для украшения интерьеров, потому и нередко их герои не из древ­них преданий пришли, а подсказаны фантазией автора. В воспитательных целях малышам их теперь редко да­ют, любители народной эстетики и поклонники экзотики куда охотнее ставят их красоты ради на полки сер­вантов. Но дети их лепят по-прежнему с радостью и осваивают приемы ма­стеров с полуслова. У Валентина Дми­триевича Шевелева на мастер-классах сотни юных гостей перебывали. При­езжают не только школьники из Ар­хангельской области приобщиться и подучиться, приезжают целые студии из Москвы и Санкт-Петербурга.

 

…Дядю старшего из братьев Шеве­левых рукотворная глина от гибели избавила, а самого Валентина Дми­триевича она до теплых морей довела. Доводилось ему во многих российских экспозициях участвовать, Государ­ственному Русскому музею игрушки уступать и даже во Флоренции вы­ставляться. В итальянской поездке ему вместе с коллегой пришлось даже своими фресками православный мона­стырь в Пистойе украсить. И скромное вроде бы искусство, но и в колыбели мировой живописи не затерялось!

 

А в Каргополе семье умельцев даровать глине улыбчивость целый музей посвятили. Он так и называется Музей мастеров Шевелевых и каргопольской игрушки.

 

 

Фото автора

Каргополь, Архангельская область