«Не станет русского языка — не будет России…»

Почти вся её жизнь связана с Санкт-Петербургским государственным университетом. Коллеги трижды избирали её ректором, а в 2008 году Людмила Алексеевна стала первым президентом СПбГУ. В 2013 она возглавила Российскую академию образования. Среди множества других обязанностей Л.А. Вербицкой — руководство Международной ассоциацией преподавателей русского языка и литературы (МАПРЯЛ) и Российским обществом преподавателей русского языка и литературы (РОПРЯЛ). В июне 2016 года у Людмилы Алексеевны был юбилей. Незадолго до него она дала интервью журналу «Российская Федерация сегодня».

- В последние годы все чаще приходится слышать о кризисе русского языка, о засорении его иноязычными заимствованиями. Есть ли на самом деле основания для тревог или «великое русское слово» само справится, поглотит и освоит пришлые, так сказать, слова?

- Конечно, наш язык успешно справлялся с этим на протяжении всей своей истории, справляется теперь и впредь будет справляться. Возьмем Петровскую эпоху, при­несшую в русскую речь множество иностранных слов. Современникам могло показаться, что происходит языковая катастрофа, но мы видим, что ничего страшного не произошло. Перед нашим известным славистом Федотом Петровичем Филиным в бытность его директором Институ­та языкознания АН СССР поставили задачу — выяснить, сколько же ино­язычных слов находится в активном употреблении. Полученные резуль­таты Ф.П. Филина удивили. Оказа­лось, что таких слов почти столько же, сколько исконно русских. И это естественный процесс. Появляются не только новые слова из других языков, но и новые значения давно живущих в языке слов. Взять слово «грязь». Разве можно было предпо­ложить до открытия атомной энер­гии, что оно будет использоваться с прилагательным «радиоактивная»?! Если с развитием науки и техники в лексиконе появляются термины, которых у нас прежде не было, то они, несомненно, приживутся. Возь­мем компьютерные технологии с их «веб-сайтами» и тому подобным или новые направления в медицине… А если это какой-нибудь «кофе-брейк», то скорее всего он рано или поздно уйдет, потому что можно сказать «перерыв на кофе» или «ко­фе-пауза»…

- А как быть с поветрием ис­пользовать в рекламе и всевоз­можных вывесках английские и прочие «не наши» слова, написан­ные латиницей?

- Проблема действительно есть, и для ее решения не грех обратиться к зарубежному опыту. Во Франции, к примеру, давно взимают немалую плату за подобную любовь к иноязычию. Причем для юридических лиц — одна цена, для физических — другая.

И надписей на английском вы на ули­цах Парижа не увидите. Я уверена, что в случае принятия подобного за­кона у нас, в организациях и фирмах, где любят прибегать к подобным при­емам, призадумаются, стоит ли дер­жаться за такую привязанность.

Акция «давайте говорить как петербуржцы» уже много лет проводится в Северной столице. Автор идеи — глава совета по культуре речи при губернаторе Людмила Вербицкая / Фото Тимура Ханова

- А как сложилась судьба ва­шей идеи об экзамене по культуре речи для кандидатов на выборные должности?

- Этой идее скоро исполнит­ся двадцать лет, но, как говорится, «воз и ныне там». Но я по-прежнему глубоко убеждена, что каждый, кто намерен занять руководящий пост, должен сдать экзамен по культуре речи. В ответ мне говорят, что Кон­ституция России подобных испы­таний не предусматривает, что это нарушение демократии и так далее.

- А как быть с теле- и радиове­дущими? Им подобный экзамен тоже не помешал бы.

- Беда в том, что единственный в своем роде словарь для сотруд­ников радио и телевидения увидел свет очень давно, переиздавать его бесполезно, потому что многие нор­мы произношения изменились. Со словарями вообще беда. В нашем университете готовится много раз­нообразных словарей и справочни­ков, но издавать их большими тира­жами невозможно из-за отсутствия средств.

- Несколько недель назад соз­дано «Общество русской словесно­сти». Какие ожидания могут быть связаны с ним?

- Я очень надеюсь, оно возьмет на себя кроме всего прочего какие-то экспертные функции. Денег у нас вы­деляется на поддержку русского язы­ка немало, а как они расходуются реально, кому они адресуются, даже при наличии конкурсной системы? Я надеюсь, что «Общество русской сло­весности» объединит не обязательно одних только филологов-русистов и гуманитариев в широком смысле слова, но и привлечет представите­лей естественных наук, станет кон­солидирующей силой для всех, кому не безразлична родная речь.

- «Тотальный диктант» из экзоти­ческой новинки стал популярным методом проверки грамотности. Что можно сказать о результатах этого года?

- Сама по себе идея такого дик­танта очень хорошая. С каждым годом появляется все больше цен­тров, в которых он проводится и в нашей стране, и за рубежом. Непо­нятно, правда, почему он так назван. Тотальной может быть война, а не испытание для желающих писать грамотно. Мы на Совете по русскому языку при Правительстве России об этом не раз уже говорили…

Но лично я никогда не давала бы для диктанта чрезмерно сложные тексты, как в последние годы. В них фразы на полстраницы, со знаками препинания, даже профессиональ­ный филолог не разберется. Такой диктант не проверит знания, по­тому что можно запятые ставить и так, и этак.

- После 1991 года русский мат, так сказать, вышел из подполья и с легкой руки некоторых деятелей искусства стал обосновываться на кинотелеэкранах и на театральных сценах. Можно ли считать это есте­ственным процессом?

- Совершенно очевидно, что мат неуместен не только в театре или в кино, но и в нормальном человеческом общении, несмотря на то что это определенный пласт культуры, который необходимо изучать. Этой темой, например, занимается про­фессор Санкт-Петербургского госу­дарственного университета Валерий Михайлович Мокиенко, он выпустил прекрасные книги, к одной из них я даже предисловие писала. Он соста­вил интересные сборники пословиц, связанных с тем, что именуют ненор­мативной лексикой. Однако публич­но произносить все это вслух не сле­дует. Конечно, человек не может не владеть матом в каком-то виде. Не будем отрицать очевидного. Ребята еще в школу не ходят, а мат им хоро­шо знаком. Сошлюсь на собственный опыт. Мне было тринадцать лет, ког­да отца арестовали по «Ленинград­скому делу», а меня отправили «на перевоспитание» в детскую колонию во Львове. Все девочки, среди кото­рых оказалась, другого языка просто не знали и исключительно на нем общались. После реабилитации от­ца я смогла вернуться в Ленинград, окончила университет и уже профес­сионально стала изучать этот языко­вой слой. Однако в жизни я без него абсолютно обхожусь.

У нас в Российской академии образования недавно проходила конференция о том, как вызвать интерес у детей к русскому языку, и на открытии я привела слова за­мечательного философа Владимира Соловьева. Он в свое время сказал, что человек должен владеть тремя стилями — высоким, чтобы гово­рить с Богом, средним, чтобы гово­рить с людьми, которые тебя окру­жают, и низким для разговоров с собой. Для внутренних монологов или диалогов опять же с собой мат уместен, но звучать в обществе он не должен.

- Вы упомянули о конференции, где разговор шел о пробуждении у детей интереса к изучению русско­го языка. И что же следует делать для этого родителям и учителям?

- Методов достаточно много, во­прос в том, как преподаватели ими воспользуются. Если каждый урок языка и литературы педагог превра­тит в увлекательный спектакль, то дети полюбят язык и будут его знать. Мне с такими учителями когда-то очень повезло, надеюсь, что их будет все больше и больше. Ну и конечно, нужны хорошие учебники. Я десять лет назад проанализировала 70 (!) учебников русского языка, по кото­рым учили в то время, и не нашла ни одного, по которому мне захотелось бы заниматься со школьниками. Ду­маю, что учебник, который готовится сейчас в Санкт-Петербургском уни­верситете, позволит детям понять, как прекрасен русский язык, про­никнуться его сутью.

А родители должны давать детям хорошо написанные и проиллюстри­рованные книги, от «книжек с кар­тинками» многое зависит… Наталия Дмитриевна Солженицына расска­зала на конференции, как она учила родному языку детей — вы же знаете, что ее семья много лет не по своей воле провела в эмиграции. Так вот она каждый день просила сыновей выучить наизусть одно стихотво­рение. Это как раз то, чего в наших школах не делают вообще. А это не только дает представление об общей культуре, не только воспитывает че­ловека, но и очень развивает память. Поэтому я заступаюсь за несчаст­ную учительницу с Урала, против которой возбудили уголовное дело за то, что, мол, заставляла детей сти­хи учить после уроков. Более «ужас­ного» прегрешения, видимо, с точки зрения прокуратуры не найти!

- Без русской литературной классики жизнь никогда не будет полной, но… некоторые ее вер­шинные достижения могут порой восприниматься неоднозначно. Взять гениального «Героя нашего времени». В нем старый кавказ­ский офицер Максим Максимыч восхищается одним горским наро­дом, но нелицеприятно отзывается о другом. Поэтому в одной респуб­лике Лермонтова боготворят, а в другой недолюбливают. Как быть? Или вообще убрать книгу из про­граммы школ этого региона?

- Исключать повесть из програм­мы, разумеется, не следует. В таких случаях особенно возрастает роль учителя. Ему непременно нужно учитывать тонкости национального характера. В этом случае следует объяснить, что это не мнение авто­ра, а слова персонажа, предпочтения которого совершенно не обязатель­но разделять.

- Вы занимаете две очень по­четные, но и крайне хлопотливые должности, живете на два города, поэтому забот у вас, несомненно, в избытке. Какую из них вам до­велось обсуждать с коллегами по­следней по счету?

- Буквально за несколько минут до начала этого интервью мы обду­мывали, где взять деньги на журнал «Русский язык за рубежом». Нуж­но выпустить шесть номеров в год, для этого необходимо около шести миллионов рублей, но совершен­но непонятно, где их взять. Есть у нас программа «Русский язык», и в ее рамках надо бы найти средства, предусмотреть целевой грант. Это же единственный в мире подобный журнал. Правда, мы выпускаем те­матические сборники, например, только вышла книга по финской ру­систике, но они журнал не заменят.

- Людмила Алексеевна, в по­следние годы много сетуют на утечку мозгов, на упадок науки. Но о достижениях наших матема­тиков или физиков публика все же осведомлена. Зато педагогика в этом отношении остается белым пятном.

- Между тем и в ней нам есть чем гордиться. Скажем, работы Николая Николаевича Малофеева и всего кол­лектива Института коррекционной педагогики известны во всем мире. При этом они не только создают ме­тодики, но и сами активно их приме­няют. Я каждый день по утрам вижу, каких детей в институт привозят. При взгляде на них воистину слезы наворачиваются. В институте их в полном смысле слова возвращают к нормальной жизни. К сожалению, малышей со всевозможными изъяна­ми здоровья становится все больше. Я преклоняюсь перед такими людь­ми. Они просто чудеса творят.

- Недавно я увидел фотогра­фию, сделанную моим коллегой, с интригующим объявлением в од­ной московской библиотеке: «Но­винка! Книга! Уникальный, прин­ципиально новый для молодежи носитель информации! Информа­ция передается в мозг напрямую через глаза!..»

- Если можно, оставьте мне это фото. Я покажу его Татьяне Влади­мировне Черниговской — нашему крупнейшему специалисту в области нейрофизиологии и психофизиоло­гии. Думаю, она не сдержит улыбки.

- Три года назад вы возглавили Академию образования. Что уда­лось сделать за это время?

- С самого начала моей работы в статусе президента РАО мы на­чали серьезно анализировать дея­тельность Академии: нужно прежде всего было разобраться, все ли на­правления наук об образовании на­ходятся в поле зрения. Меня порази­ло, что Академия совсем не занима­лась проблемами русского языка. В результате мы создали пять но­вых научных центров. Например, центр русского языка и славистики РАО занят экспертным сопровожде­нием концепции филологического образования в этих областях. Важ­ным событием в жизни академии стало создание Попечительского совета при поддержке Президента Российской Федерации. На ближай­шем заседании будет рассмотрена и утверждена программа развития Российской академии образования. За эти годы мы подписали немало соглашений о сотрудничестве с са­мыми разными регионами Россий­ской Федерации. Это очень важно, ведь они способствуют развитию образования и науки в этих обла­стях, республиках и округах, по­могут подготовке кадров высшей квалификации для нужд региона, повышают эффективность исполь­зования образовательного, научного и инновационного потенциала.

Мы занимаемся также экспертным сопровождением проектов норматив­но-правовых актов, концепций, госу­дарственных программ в сфере науки и технологий; экспертизой Стратегии развития воспитания в Российской Федерации на период до 2025 года, разработкой стандартов высшего об­разования, профессиональных стан­дартов, в том числе профессиональ­ного стандарта педагога; эксперти­зой, координацией научных исследо­ваний и многим другим. Кстати, мы очень рады решению Правительства России о присоединении к нашей структуре Педагогической библиоте­ки имени К.Д. Ушинского.

- Людмила Алексеевна, вы всю жизнь посвятили русскому языку. Что он для вас прежде всего — про­фессия, любовь, а может быть, судьба?

- И первое, и второе, и третье од­новременно. Язык — это настоящее и будущее страны. Не станет русского языка — не будет России.