Из блокнота журналиста

Вот и лето прошло. Однако только и слышишь разговоры про отпуск и где его провести. Весь мир, сбитый в мешки городов и оснащённый колёсами, рвётся то к морю Чёрному, то к Балтийскому или к океанскому побережью. Влекут туристов Байкал, Селигер, Мичиган, Женевское озеро… Балатон, согласно путеводителю, оказавшийся в гуще европейского муравейника, облеплен людьми особенно густо: «шесть миллионов за лето, три миллиона в любой конкретный момент».

С раннего утра по первоклассному шоссе мчатся машины. Если смотреть сверху, подумаешь, что по бетонной ленте движется гигантская цветная гусеница из сотен автомобилей с номерными знаками едва ли не всех европейских стран. Обычно этот поток начинается в Будапеште, а кончается у Балатона, растекаясь по его берегам. В предвкушении беззаботного отдыха и смуглого загара многие туристы ещё в начале пути облачаются в пёстрые пляжные костюмы и так едут в машинах. Каждый венгр стремится непременно побывать на своём «море», до которого от столицы можно доехать часа за полтора.

- Для чего может пригодиться озеро? — спросил я у сидящего рядом за рулём «Лады» главного редактора еженедельной газеты «Мадьяр ифьюшаг» («Молодёжь Венгрии») Яноша Сабо. С ним я сдружился в Будапеште, когда работал несколько лет корреспондентом. Он учился в Высшей комсомольской школе, что в московских Вешняках, хорошо говорил по-русски.

- Для многого… — Янош задумчиво помолчал, глядя на обгоняющие нас машины. - Прежде всего для купания. В Европе, насколько мне известно, мало озёр, пригодных для этого. Большинство из них окружено высокими горами, вплотную подступающими к воде. Солнечные лучи едва её достигают. Да и глубина в этих водоёмах доходит местами до тысячи метров. Бесспорно, они красивы, но большую радость купальщикам из-за их холодности и недоступности, по-моему, вряд ли доставляют.

- Ну а Балатон?

- Балатон — крупнейшее озеро в средней Европе. Живёт уже двадцать две тысячи лет. Если в Женевском температура воды выше восемнадцати градусов не бывает, то в нашем «венгерском море» она мягкая, прогревается, и очень быстро, до двадцати пяти. Поскольку дно озера опускается плавно, то человек может уйти от берега с полверсты, а вода - по пояс. Есть, правда, участки, где глубина поболе восьми метров, но в среднем не превышает трёх.

Балатон дал знать о себе издалека — марево, стоящее над землёй, стало голубым, запахло водорослями, озёрной водой.

За очередным поворотом открывается полуостров вулканического происхождения Тихань. На вершине лесистого холма высится здание монастыря. С трудом найдя местечко, чтобы поставить машину, заходим в тамошний музей. Оказывается, полуострову венгры обязаны самым древним из дошедших до наших дней письменных памятников своего языка — грамотой короля Эндре Первого об учреждении Бенедиктинского аббатства, датированной 1055 годом. В латинские фразы здесь вкраплено девяносто венгерских слов и названий, в том числе Балатин (Балатон), Тихон (Тихань). В одном месте автор документа, видимо, не утруждая себя переводом на учёную латынь, вписал полфразы по-венгерски. По-русски она звучит примерно так: «На военную дорогу в сторону Фехервара…»

По этой самой военной дороге пришла в Тихань весной 1945-го новая жизнь. Она застала здесь страшное запустение. Прошли годы, прежде чем о Тихани снова заговорили.

А потом на живописный полуостров, на колоритный посёлок, где живут и работают виноградари, известные в Венгрии учёные, писатели, художники, обрушился разноязычный туристский поток. И он растёт с каждым годом, увеличивая нагрузку на этот чудесный уголок венгерской земли. И это обстоятельство учитывается при выработке мероприятий по охране окружающей среды, сохранении чистоты воды…

На карте Балатон (длина — 77 километров, ширина - от четырёх до четырнадцати) слегка похож на Байкал - так же вытянут синей жилкой. Обогнув озеро с севера, останавливаемся в Балатонфюреде - одном из старейших курортов. В опубликованной в 1818 году работе известный английский клиницист, основоположник почечной патологии Ричард Брайт пишет: «Расположенный на берегу Балатона целительный источник, содержащий радон, магний, известь, превратил Балатонфюред в самый популярный водный курорт Венгрии». В 1926 году здесь проходил курс лечения выдающийся индийский поэт Рабиндранат Тагор, совершавший поездку по Европе. В память о пребывании на курорте он посадил липу.

Деревцо окрепло, обзавелось подружками. С 1962 года рядом растёт липа, посаженная лауреатом Нобелевской премии по литературе Сальваторе Квазимодо. Третье дерево посадил в 1966 году советский космонавт Алексей Леонов. Позднее на берегу Балатона поднялась целая аллея из саженцев от участников международной конференции по физике нейтронов, премьер-министра Индии Индиры Ганди, других прогрессивных политиков, писателей, художников. Жители Балатонфюреда назвали её аллеей Тагора.

Совершить поездку вокруг Балатона, а это почти двести километров, мы не планировали. И всё-таки, несмотря на некоторую усталость заехали в Шиофок, положили цветы к памятнику короля оперетты Имре Кальману. Его музыка была такой же праздничной, красивой и беззаботной, как этот город, в котором композитор родился. Его шлягерам «Фиалка Монмартра», «Королева чардаша», «Марица», «Принцесса цирка» рукоплескали не только Будапешт и Вена, но и Россия, которую он любил. Доказал эту любовь, женившись на семнадцатилетней русской красавице из Перми Вере Макинской. Дочь царского офицера, погибшего в Первую мировую войну, она вместе с матерью эмигрировала в Европу в 1917 году. Став женой Кальмана, Вера родила ему двух дочерей и сына.

Вечером по шоссе, прорезая небольшие курортные городки, посёлки, кукурузные поля и виноградники, помчался поток машин в Будапешт. Среди них и наша «Лада». Прощай, «венгерское море»! Теперь, глядя на карту, буду знать, что значат твои очертания.