Александр Рар: Беженцы при пандемии — это бомба замедленного действия
На фоне коронавируса проблемы мигрантов для многих стран не исчезли, а временно отошли на второй план
В этом году мир в двадцатый раз отметит Всемирный день беженцев, дату провозглашенную Генеральной ассамблеей ООН в 2000 году. Война, голод, природные катаклизмы, техногенные катастрофы и преследование по расовой и религиозной принадлежности становятся причиной того, что тысячи семей ежегодно оставляют свой дом и покидают родину в поисках более безопасной и счастливой жизни. Многие из них стремятся попасть в благополучные страны Запада. Но, как показывает практика, в Европе и США «гостям» не слишком рады. Беженцы вынуждены годами проживать в специальных лагерях, где условия жизни, мягко говоря, оставляют желать лучшего. А тут еще и пандемия коронавируса, парализовавшая целые континенты и отодвинувшая проблемы мигрантов на задний план… О том, как сейчас беженцам живется в Германии - стране, первой распахнувшей для них двери, об отношении к ним местного населения при пандемии, о политических перспективах решения этой проблемы нам рассказал немецкий политолог-международник, член Валдайского клуба Александр Рар.
- Александр Глебович, пандемия коронавируса повлияла на миграционную проблему?
- Косвенно — да. И хотя мировые новости сейчас крутятся только вокруг пандемии, тема беженцев никуда не исчезла. Просто о ней перестали писать в СМИ. Люди, бегущие из своих стран, по-прежнему прибывают и в Турцию, и в Грецию, и в другие страны - к внешним границам ЕС. Информационное затишье не сняло все вытекающие из этого проблемы. А они взрывоопасны для Европы.
Помимо Сирии, Афганистана и ряда других уже привычных для нас миграционных направлений, усиливаются потоки беженцев из Африки. Многие из них, конечно, пытаются проникнуть в Евросоюз без законных на то оснований (так называемые экономические мигранты. - Прим. ред.), но пока власти проверяют обоснованность их требований о предоставлении политического убежища, они находятся здесь, в Европе. И их число постоянно растет.
Единственным сдерживающим фактором для них сейчас является закрытость внутренних границ ЕС. Но проблема в любой момент может всплыть на поверхность со всем вытекающим для нее драматизмом. Это — бомба замедленного действия.
Германия, желающая сохранить ведущую роль в Европе, напоминает о том, что происходит в лагерях беженцев, например в Греции. Несмотря на сложности, связанные с карантинными мерами, Берлин пытается хоть чем-то помочь находящимся там людям, в частности принимает у себя детей, находящихся в лагерях без родителей, и распределяет их потом по другим странам. Однако это не так просто - данной темой в ЕС сейчас никто не интересуется, за исключением некоторых стран.
- Откуда сейчас идут потоки мигрантов в Германию?
- Основным поставщиком является Турция, которая стала основным «лагерем» для желающих попасть в ЕС. Однако идущие оттуда потоки можно назвать управляемыми, так как в рамках действующего соглашения между Брюсселем и Анкарой число переходящих европейскую границу мигрантов строго регулируется. За это Эрдоган получает соответствующее финансирование, направленное на содержание остальных мигрантов.
Это соглашение выгодно для обеих сторон, поэтому Европа заинтересована, чтобы оно действовало и дальше. Особенно на фоне того, что пандемия коронавируса, похоже, совершенно не пугает беженцев, готовых ехать в Европу, несмотря ни на что.
Для европейских стран это очень опасно, ведь беженцы — люди другого менталитета. И если немцы дисциплинированно сидят по домам, то «гости с юга» не хотят оставаться не только в квартирах, но и на территориях своих приютов, перемещаясь по всему городу.
Другой проблемой стала потеря работы этими беженцами. Они радовались, когда вместо небольшого пособия получили возможность подметать улицы или развозить пиццу, как-то зарабатывая на жизнь. Но кризис отнял у них эти места, значит, им снова нужно выплачивать пособие. А за последние два-три года Германия потратила на беженцев уже 23 миллиарда евро. Не думаю, что экономика страны после завершения пандемии осилит подобные суммы еще раз. Так что социальные проблемы для этих людей будут обостряться.
- При этом беженцам изначально выплачивают ежемесячное пособие. Плюс они могут еще и подрабатывать. Как реагируют остальные граждане страны, теряющие свои рабочие места, но госпособий не получающие?
- Первые, кто в условиях кризиса теряет рабочие места, — люди без контрактов, те, кто работал сдельно или неполный день. Юридически они защищены меньше всего. Таких довольно много, причем немцев среди них гораздо больше, чем беженцев. Конечно, когда они теряют свое место и свой заработок, то начинают косо смотреть на мигрантов… Однако государство не бросит гражданина, если он остался совсем без средств к существованию. На этом основана социальная система Германии.
Источник: «Доклад о беженцах в мире» Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев (UNHCR), 2019
Многие помнят знаменитую фразу Ангелы Меркель: Wir schaffen das («Мы справимся»), произнесенную ею в самом начале истории с беженцами. Свое канцлерство она хотела закончить другой фразой: Wir haben es geschafft («Мы справились»). Однако пандемия COVID-19 спутала все карты.
Прежде всего, потому, что процесс восстановления экономики страны более не позволит в таких колоссальных объемах тратить деньги на беженцев и мигрантов. Теперь их надо будет отдавать тем, кто раньше и подумать не мог, что окажется без средств на жизнь — обанкротившимся предпринимателям, наемным работникам. В авиационной отрасли, туриндустрии, сфере услуг царит полный крах, и правительство теперь будет им выплачивать пособия. Причем их размер гораздо больше, чем у беженцев. Это - проблема финансирования. Ведь мигранты получали минимальные субсидии, а гражданам, которые работали и платили налоги, положены намного большие выплаты.
Не знаю, как правительство будет выходить из этой ситуации, но разговоры о том, чтобы давать деньги сначала «своим», а потом всем приезжим, уже широко идут.
- На фоне пандемии на Меркель по-прежнему оказывается политическое давление в миграционном вопросе или из-за COVID-19 данная тема уже отошла на второй план?
- В политике нет тем, живущих слишком долго… Помню 11 сентября 2001 года и нападение террористов на небоскребы в Нью-Йорке, после которого Европе предрекли нашествие джихадистов и волну терактов. Но ничего подобного не случилось.
После волны мигрантов в Евросоюзе появилась целая плеяда правых радикальных партий, угрожавших действующим политикам поражением на выборах. Но у них ничего не вышло.
Сейчас, на фоне успешной борьбы германского правительства с пандемией коронавируса Ангеле Меркель опять многое простили, и уровень ее поддержки в народе составляет около 75 процентов. Она вновь самый популярный политик. Теперь избиратели помнят не о разрешенных ею беженцах, а о своевременно принятом решении по объявлению карантина в стране, спасшего, возможно, множество жизней.
И уже идут разговоры о том, что неплохо было бы ей остаться на посту канцлера после 2021 года на четвертый срок. Хотя слышатся и голоса, призывающие подождать с подобными выводами: вдруг через пару-тройку месяцев окажется, что принятые правительством меры были чрезмерными и экономика страны была остановлена напрасно… Политические метаморфозы непредсказуемы.
- Сколько беженцев сейчас в ФРГ?
- Примерно миллион человек. Это те, кто приехал с 2015 года. Но до этого времени были и другие… Однако точными цифрами я не располагаю.
- А как они соблюдают карантинный режим?
- Здесь я слышал самые разные мнения. Про немцев могу сказать, что они поддерживают железную дисциплину. Когда им говорят сидеть дома — они сидят, когда разрешают выйти - выходят. И это притом что в отличие от России у нас не вводились такие жесткие ограничения, как, например, пропуска на передвижение.
Беженцам же такое отношение к рекомендациям властей объяснить очень сложно. У них совершенно другой менталитет, причем они плохо понимают, что на самом деле происходит в Германии. И здесь серьезной проблемой для них станет то, что после окончания пандемии они почувствуют, что больше не являются первоочередным объектом забот немецкого правительства, как это было раньше.
- Как сейчас выглядят карантинные меры в Берлине?
- До Пасхи они были очень жесткими. Как я уже сказал, пропусков у нас не было, но полиция постоянно проверяла, кто ходит по улицам, выписывала штрафы, заставляла их вернуться обратно в дома. Но с середины мая открылось много магазинов, помимо продовольственных, на дорогах усилилось движение. Недавно проезжал по улице Курфюрстендамм (одна из главных торговых улиц германской столицы. — Прим. ред.) и увидел огромные очереди в фешенебельные бутики. С 15 мая открылись рестораны и кафе, правда, для их посещения нужно будет заранее бронировать место, да и рассадка гостей будет производиться только с учетом социальной дистанции 1,5 метра. Для прихожан открылись церкви… Так что жизнь начинает налаживаться, Германия просыпается. Хотя, если честно, люди, загнанные в маленькие квартирки, больше не могут в них сидеть. Население уже порядком измучено.
С другой стороны, примечательно, что больницы остаются наполовину пустыми. Смертных случаев не так много, во всяком случае количество летальных исходов не сильно отличается от ежегодных эпидемий гриппа в холодное время года.
У нас сейчас открыто говорят, что правительство специально создало определенную панику, чтобы загнать людей по домам. Хотя многие признают, что именно эти меры позволили избежать многих дополнительных заражений и, соответственно, различных медицинских осложнений. Во многом это стало возможным благодаря очень дорогой, но и очень эффективной системе здравоохранения.
- Медстраховка в ФРГ стоит очень дорого, но является обязательной. Мигранты тоже ее получают?
- В Германии социально-рыночная экономика, которая дает всем одинаковые возможности как для заработка, так и для пользования общественными благами, такими как медицина. За это граждане платят своими налогами, причем очень большими — от одной трети до половины получаемой зарплаты.
Мигранты в этом плане не исключение. Даже если человек не трудоустроен, он получает медстраховку от правительства. Без страховки не может обойтись ни один человек, находящийся на территории страны, и это закреплено в законодательстве.
Поэтому у нас невозможны такие случаи, которые наблюдались в США, когда людям отказывали в медицинской помощи из-за отсутствия необходимой медстраховки.
- Число смертей от коронавируса в Германии, как вы сказали, не так высоко. Секрет успеха страны кроется в возможностях медицины?
- В определенном смысле — да. Но с COVID-19 очень много непонятного. Например, страны Восточной Европы не так сильно пострадали, как западные государства, такие как Италия, Испания и другие. И это несмотря на то, что внутри Европы границы открыты и перемещения людей ничем не ограничены. В Греции в лагерях беженцев тоже очень мало случаев заражения, хотя там люди сидят в буквальном смысле друг на друге в очень плохих санитарных условиях… В чем причина столь разной восприимчивости к вирусу, совершенно непонятно.
Александр Глебович Рар
Немецкий журналист-международник, политолог. Родился 2 марта 1959 г. в Тайване (его дед Василий Васильевич Орехов воевал в армиях Деникина и Врангеля, эвакуировался в Галиполи, в эмиграции был членом Русского Общевоинского союза, основал «Русское Национальное Объединение», писал статьи и издавал журнал «Часовой»).
Учился в Мюнхенском университете (1980-1988), был научным сотрудником исследовательского института Радио Свобода (Мюнхен, 1982-1994). В 1990 г. занимался исследовательской работой в Межрегиональной группе съездов народных депутатов СССР, а в 1990-1991 гг. — аналитикой в EastWest Institute (Нью-Йорк). С 1994 г. — научный сотрудник Исследовательского института Германского совета внешней политики (DGAP), с 1995 по 2012 гг. — директор центра по России и Евразии при Германском совете по внешней политике (ныне — Центр им. Бертольда Бейца), с 2012 г. -научный директор Германо-Российского Форума (Берлин), с 2013 г. — зампредседателя Совета российской экономики в Германии, с 2015 г. — советник «Газпрома» по европейским вопросам. Награжден орденом «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия» за вклад в развитие немецко-российских отношений, российским орденом Дружбы за заслуги в укреплении дружбы и сотрудничества между народами, молдавским орденом Почета за значительный вклад в укрепление и расширение межгосударственных отношений дружбы и сотрудничества. Почетный профессор МГИМО и Высшей школы экономики, член Валдайского клуба.
6690
