Жорес Алфёров: Гонка вооружений выигрывается не количеством ракет

Год назад, давая интервью «Парламентской газете», депутат Госдумы, лауреат Нобелевской премии по физике, академик Жорес Алфёров рассказал, что в Петербургском академическом университете, который он возглавляет, регулярно читаются открытые лекции и послушать их собирается столько народу, что «на люстрах висят». Что ж, обманул нас учёный: никаких люстр в актовом зале нет. Но народу действительно пришло невообразимо много: все места заняты и даже в проходах было не повернуться. В общем, были бы люстры — висели бы и на них.

Бомбы могло не быть

Вообще-то свою лекцию Алфёров должен был читать в сентябре — годовой цикл всегда начинается с ректорской лекции. Но в этот раз не получилось: то Президент к себе вызвал, то дела в Госдуме. Так что пришлось перенести выступление на 12 февраля. Тему академик выбрал не столько физическую, сколько историческую: «Американские и советские атомные проекты и их современная роль. Власть и наука».

— Это крупнейшие, как теперь модно говорить, инновационные проекты, — начал лекцию Алфёров. — Они сыграли огромную роль не только в развитии науки и технологии, но и в развитии планеты.

Лектор легко жонглировал именами великих физиков, в трёх словах рассказывая об их работах, начиная с первых ядерщиков — Анри Беккерель, Пьер и Мария Кюри, Резерфорд, Эйнштейн — и заканчивая теми, кто довёл исследования до логического завершения — Оппенгеймер, Энрико Ферми, Нильс Бор, фон Нейман, Отто Фриш, Рудольф Пайерлс, и наши — Курчатов, Иоффе, Сахаров, Зельдович, Харитон, Келдыш, Ландау. Впрочем, это далеко не все имена, упомянутые Алфёровым, — кажется, он старался не упустить никого, встраивая их в свой рассказ: каждый герой появлялся в своё время, и его достижения логично и красиво вписывали в феерическую, драматичную, а порой и детективную историю создания ядерного оружия.

— Атомной бомбы могло бы и не быть, — обескуражил слушателей лектор. — Что теоретически она возможна — было ясно, были бы какие-то работы, но не более того.

Но, увы, это был конец 30-х годов прошлого века, и все боялись, что Гитлер сделает атомное оружие первым и обязательно его применит.

— Хотя из Германии от Гитлера уехали множество учёных, это всё ещё была мощная научная держава — там работали Гейзенберг и Гейгер.

Когда немцы первыми расщепили ядра урана, в СССР, Великобритании и США, где работа над атомными проектами велась, но пока без прицела, на скорое военное применение, пришлось активизироваться. Венгерский учёный Лео Силард, уехавший в Америку, убедил Альберта Эйнштейна написать письмо президенту Рузвельту, чтобы начать исследования, — так зародился Манхэттенский проект.

— Эйнштейн потом очень жалел об этом, — рассказал Алфёров. — Он говорил, что если бы были хоть малейшие сомнения, что Германия не успеет сделать атомную бомбу, то не подписал бы письмо.

Удобрение для науки

В итоге Гитлер не успел, хотя и очень этого хотел. Зато успели американцы. После бомбардировки Хиросимы и Нагасаки мир полностью изменился. Алфёров уверен, что военной необходимости в бомбардировке не было — Штаты хотели продемонстрировать, кто теперь хозяин на планете.

— Сейчас много говорят о санкциях против России, — покачал головой Жорес Иванович. — Но в отношении СССР санкции были всегда, с момента его появления, и они несопоставимы с нынешними. А к 1945 году Советский Союз вышел из кольца непризнания, он стал признанной мировой державой вместе с США и Великобританией. И тут — Хиросима… Тогда руководство нашей страны поняло, что итоги войны могут быть пересмотрены, и эту проблему надо решать. Обладатель нового оружия показал, что не остановится ни перед чем. Стало очевидно, что атомному проекту нужен другой масштаб.

К работе привлекли лучших физиков-теоретиков, производственников. Как грибы росли заводы, производящие новые материалы. И в 1949 году появилась первая советская бомба.

— Представьте только — мы одновременно восстанавливаем разрушенную войной европейскую часть страны и строим атомную промышленность! Потому что инженерный корпус в стране был. Это сейчас инженера-химика или инженера-металлурга днём с огнём не найти. А тогда были!

Вскоре СССР стал обгонять США: у нас первыми сделали водородную бомбу, первыми построили ракету.

— Та самая «семёрка» Королёва делалась под водородную бомбу Сахарова, но потом был спутник и был Гагарин! Атомный проект привёл не только к созданию оружия, это был мощнейший толчок к развитию науки и технологий.

Беспроигрышные вложения

Пока мировые державы соревновались, кто лучше и быстрее вооружится, учёные СССР и США, оказывается… вовсю общались!

— У нас были очень хорошие профессиональные отношения с американскими учёными, — рассказал Алфёров. — И сейчас они хорошие — мы понимаем, над чем работаем, и как результаты наших исследований могут быть использованы. Наука всегда интернациональна, я всегда это говорил.

Неудивительно, что первыми, кто встал за сокращение ядерного оружия, оказались люди науки, причём часто те самые, кто его разрабатывал.

— Мы хотим работать и вместе решать проблемы человечества! — воскликнул Алфёров.

Кстати, в конце 80-х он тоже участвовал в переговорах по разрядке. И даже встретился на них с бывшим министром обороны США Робертом Макнамарой. За ланчем американский политик вдруг поведал советскому учёному, почему СССР проиграл гонку вооружений.

— Он мне сказал: «Вы погнались за количеством ракет и подорвали свою экономику. А вам было достаточно опережать нас технологически».

— Развивая атомный проект, мы подняли науку и технологию на необычайно высокий уровень, — подвёл итог лекции Жорес Алфёров. — Одновременно решались научные проблемы в смежных областях — радиолокации, компьютерной техники, ракетостроении, материаловедении.

— А какие проекты сегодня могут привести к такому же эффекту? — спросили учёного после выступления.

— Не знаю, — вздохнул академик. — У атомных проектов аналогов нет. Я думаю, что сейчас нужно вкладывать так много, сколько только возможно, в развитие науки и образования — это беспроигрышные вложения. Власть обязана понимать, как она должна помогать науке, не вмешиваясь при этом в какие-то конкретные вещи. Нам нужно развивать научный потенциал и не клевать на чушь собачью вроде… как их? Конвергентных технологий.