Россия: на ВТОрой год

Унылый прошлогодний пессимизм на тему нашего членства в ВТО, который выражали большое количество экс­пертов и почти все политики оппози­ционного толка, в общем и целом не оправдался. Протокол о присоедине­нии России к Марракешскому согла­шению об учреждении ВТО, который был подписан на Женевской конфе­ренции 11 декабря 2011 года, вступил в силу 22 августа прошлого года, и сейчас самое время подвести неко­торые итоги.

Для начала уместно вспомнить, что все последние годы во время об­суждения условий присоединения вал предсказаний о грядущем крахе эко­номики имел почти библейский стиль: Падут святые заставы (таможенные тарифы) и придет антихрист (неже­лательный импорт) и закончится цар­ствие Божие на земле (наш внутрен­ний междусобойчик гипертрофиро­ванный отраслевым монополизмом сырьевой экономики и коммерциализованного бюрократизма)…

Меж тем, даже при определенном уменьшении уровня тарифной защи­ты по отношению к импорту откровен­ных провалов у всех без исключения отраслей по причине членства в ВТО пока не наблюдается.

Кричать «караул» повода нет

О чем в первую очередь говорили предсказатели краха? О том, что в страну хлынет дешевый некачествен­ный импорт и похоронит всю нашу промышленность и сельское хозяй­ство без остатка. Для начала им надо возразить, что за исключением все­го нескольких отраслей какого-либо весомого уменьшения тарифов по взятым нами обязательствам не пред­усматривается. К тому же снижение ввозных таможенных тарифов скорее ударило не по промышленности, а по бюджету, так как, в отличие не только от развитых, но и большинства разви­вающихся стран, вклад таможенных платежей в бюджет у нас в десятки раз выше. Что лишний раз подчерки­вает глобальное доминирование сы­рьевого сектора в нашей экономике.

В этой связи весьма показательным примером стало введение в сентя­бре прошлого года утилизационного сбора на автомобили. С одной сто­роны, он был призван сохранить уро­вень ввозной защиты против импорта, однако, вероятнее всего, его главной целью была компенсация выпадаю­щих бюджетных доходов по причине снижения тарифа.

Росстат и Федеральная таможен­ная служба подтвердили, что скачко­образного роста импорта не произо­шло. По их данным, в январе-июле те­кущего года рост импорта товаров в РФ составил 3,5 процента, то есть поч­ти вдвое меньше, чем аналогичный показатель в январе-июле 2012 года.

Кричать «караул» нет повода в пер­вую очередь потому, что резкого па­дения уровня тарифов не произошло. Пока изменения затро­нули около 10 процентов импортных пошлин. При этом средневзвешенная ставка ввозной таможенной пошлины уменьшилась с 9,6 до 7,5-7,8 процен­та. С сентября текущего года будут уменьшены пошлины примерно на 5100 товарных позиций. При этом сни­жение по каждой из позиций будет от­носительно небольшим, чаще в пре­делах 1-3 процентов. А сам процесс снижения растянется до 2019 года.

Тем не менее, сегодня среди по­страдавших отраслей называют сель­ское хозяйство, легкую промышлен­ность и металлургию. Однако только ли ВТО, да и ВТО ли вообще тому ви­ной? Попробуем разобраться, в чем тут дело, и заодно оценим продекла­рированные потери отраслей с точки зрения не только экономики, но с по­зиции кошелька потребителя.

Сельское хозяйство

Первыми крики о помощи про­звучали от руководителей мясных и молочных организаций. Так, по мне­нию руководителя исполкома Нацио­нальной мясной ассоциации Сергея Юшина, вступление в ВТО негативно отразилось вначале на свиноводстве, а затем и на птицеводстве. Якобы воз­росший из-за снижения ввозных тари­фов импорт свинины на фоне уве­личения собственного производства привел к резкому снижению цен в оп­товом звене примерно на 25-30 про­центов. Как следствие, это падение (которое, кстати, потребители не за­метили ни в стоимости мяса, ни кол­басы) потянуло за собой цены на мя­со птицы.

В свою очередь, председатель правления Национального союза производителей молока Андрей Даниленко развил тему внешнеторгово­го апокалипсиса дальше: «Уже оче­видно, что аграрная отрасль больше других отраслей пострадала от всту­пления России в ВТО. При этом мо­лочная отрасль оказалась одной из наиболее пострадавших. Пошлины на ряд категорий молокопродукции были снижены, и сейчас серьезно увеличивается ее ввоз…»

Однако не перекладывается ли здесь что-то с больной головы на здо­ровую? Уместно напомнить, что в мартовском интервью журналу «Во­просы ВТО» главной угрозой отече­ственной молочной отрасли Даниленко назвал не ВТО, а Таможенный союз и конкретно Республику Бела­русь с ее развитым молочно-товарным комплексом. Статистика гово­рит о том, что основной ввоз молока и молочных продуктов производится именно с того направления. Кстати, для потребителя это очень хорошо, ибо если бы не белорусы, то ценники на молочных продуктах были задраны куда выше.

По утверждениям молочников, сни­жение объемов внутреннего произ­водства в первом полугодии 2013 года составило 10-15 процентов. А в це­лом в этом году якобы будет потеря­но около 1 миллиона тонн товарного молока. Но опять уместно напомнить, что снижение производства молока началось не от момента вступления в ВТО (для справки — по молоку уро­вень тарифной защиты не так уж и мал — 18 процентов), а от засухи 2010 года, когда буренок массово пуска­ли под нож по причине отсутствия кор­мов. А их поголовье за пару-тройку лет не восстановишь.

Лейтмотив сельхозников понятен — они хотят госпомощи, дешевых кредитов, снижения налогов и т.д. То есть, всего того набора, с коим го­раздо легче конкурировать, да и во­обще жить без мучительных дум о по­иске внутренних резервов по сниже­нию себестоимости. Впрочем, теперь весь этот набор надо соотносить с нашими обязательствами по отноше­нию к ВТО, а в условиях стагнирующей экономики есть большое сомнение, что им удастся выпросить у Минфина хоть что-то серьезное.

Легкая промышленность

Боссы этого сектора экономики тоже пеняют на рост дешевого им­порта одежды и обуви, сетуя на сни­жение оптовых заказов на готовую швейную, трикотажную и кожевенно-обувную продукцию. Статистика Рос­стата и ФТС, однако, не подтверждает какого-либо скачка импорта в этом сегменте.

Дело, вероятно, опять в стагнирующей экономике с возможно умень­шающимся госзаказом. По данным Российского союза производителей одежды, доля импортной продукции в стране за 2012 год возросла пример­но на 5 процентов, при том, что весь импорт занимает до 84 процентов от объема рынка. Одновременно ут­верждается, что примерно половина ввозимой продукции приходится на теневой импорт.

Закономерен вопрос, а при чем здесь ВТО? Теневой импорт — это ком­петенция таможни, а не наших догово­ренностей при вступлении. Его доля бы­ла велика и без членства в Всемирной торговой организации. Для кошелька же потребителя в этом сегменте рын­ка, как и в случае с молоком, тоже особо ничего не изменилось.

Главные лоббисты ВТО в минусе

Речь о металлургах. Которые наря­ду с отечественными химиками все предыдущие годы усерднее всех за­зывали нас во Всемирную торговую организацию. При этом они откровен­но проспали такой важный фактор, как стремительное развитие метал­лургического производства в Китае, который они пару предыдущих деся­тилетий рассматривали исключитель­но как импортера металлов. Но вре­мена изменились, китайский желез­ный дракон поднял голову и распра­вил крылья. И сейчас в ужасе от этого еще в более значительной мере ме­таллурги Евросоюза. Китай сейчас производит почти половину мирового объема сталелитейной продукции, и вполне понятно, что он активно ищет на мировом рынке свои ниши.

Причины слабой внешней и вну­тренней конкурентоспособности на­шей металлургии хорошо известны. Это большие транспортные расходы для завоза сырья и вывоза готовой про­дукции; истощение собственной сы­рьевой базы (железную руду на Урал и в Сибирь завозим из Казахстана); цены на электроэнергию гораздо вы­ше, чем в Китае; прочие накладные расходы, связанные с коррупцией и офшоризацией; дорогие и короткие кредиты, делающие инвестиции в об­новление оборудования и технологий откровенно проблемными.

Очень выпукло вылезли финан­совые проблемы у производителей алюминия. Они стали заложниками мирового роста цен на этот металл и его сплавы, который наблюдался до 2008 года. Тогда алюминиевые заводы считались очень привлека­тельными активами. Здесь надо от­кровенно признать, что удорожание алюминия на внешнем рынке стало одним из основных факторов роста внутренних цен на электроэнергию. Ведь энергетики тоже страстно же­лали поучаствовать в тех сверхприбы­лях, и теперь по стоимости киловатта электроэнергии мы, если и не впере­ди планеты всей, то все равно в числе «лидеров». Однако сейчас цены на алюминий резко отыграли назад, а вот киловатт так поступить не может в силу негибкости нашей экономики. Ибо у нас, если цены берут какую-то вершину, то не для того, чтобы потом упасть вниз.

По этой причине глава «Русала» Олег Дерипаска пытается скупать и строить электростанции и недавно объявил об остановке производства на четырех заводах компании. Миро­вой спрос на алюминий падает с мо­мента кризиса, однако, ВТО здесь не при чем — это всего лишь внешнетор­говая конъюнктура.

Оргвопросы и оргвыводы

В отношении ВТО металлурги мо­гут выдвигать обоснованные претен­зии лишь в части нашего неумения работать в этой организации. Хоро­шо известно, что внутри ВТО помимо тарифного регулирования есть и не­тарифные методы ограничения неже­лательного импорта. Вот этим инстру­ментарием, за исключением товаров для продовольственного и сельскохо­зяйственного рынков, мы пользоваться практически не умеем.

Такие вопросы, как техническое регулирование импорта, для нас во многом «терра инкогнита». А ведь именно за счет его и тормозится ввоз нежелательной чужеродной про­дукции. Комбинацией разного рода стандартов и процедур создаются ус­ловия для запрета импорта. Особен­но часто этим пользуется Евросоюз.

К примеру, после нашего вступле­ния в ВТО еврочиновники нам говорят примерно следующее: «Да, конеч­но, продавайте у нас свою говядину. Но только, знайте, у вас на Дальнем Востоке была вспышка ящура, поэто­му перед тем, как завезти свою говя­дину к нам, вы ее там обработайте при температуре 80 градусов Цель­сия, чтобы убить зловредные микро­бы. Ибо мы беспокоимся за нашего потребителя…»

Что это будет за говядина после подобной термообработки, сказать сложно. Что-то варено-копченое, но уж никак не свежее мясо. И никакие доводы нашего Россельхознадзора о том, что мясо им привезут не с Даль­него Востока, а из Калининградской области, где ящура нет, еврочиновников не трогают. То есть, формаль­но запрета на наш экспорт нет, а на практике ворота на границе закрыты наглухо. Ибо не хотят они навязывать своим фермерам конкуренцию.

Оспаривать чужие акции и телод­вижения в данном направлении, а также самим применять эти инстру­менты нам следует немедленно на­учиться. Если, разумеется, мы не хотим, чтобы, к примеру, не только шлепанцы на прилавках, но и наш внутренний рынок алюминия и сталь­ного проката тоже стал китайским. Кстати, Китаю наши энергетики от­пускают электроэнергию значитель­но дешевле, чем отечественным по­требителям. Значит, отыграть назад стоимость киловатта в принципе воз­можно, хотя на практике мы, скорее, угробим пару-тройку десятков от­раслей, нежели признаем, что наши проблемы заключаются не в ВТО, а в коррупционной ренте всевозможных естественных и неестественных мо­нополий и их нежелании сокращать свои накладные расходы.

Металлурги сетуют на засилье ки­тайского стального проката и алю­миния, но тогда почему они не ини­циируют разбирательства на тему введения защитных пошлин, которые по правилам ВТО можно применять, если национальным отраслям про­мышленности грозит большой ущерб или крах из-за резко возросшего им­порта? А это уже вопрос наличия ква­лифицированных кадров для разби­рательств в торговых трибуналах ВТО.

Впрочем, что говорить о нашем не­умении работать внутри ВТО, если мы до сих пор не назначили в эту органи­зацию своего представителя в ранге посла. Минэкономразвития еще вес­ной заявляло о рассмотрении пяти кандидатур на этот пост, однако он до сих пор вакантен. А поторопиться бы следовало, ведь с первого сентя­бря у ВТО новый генеральный дирек­тор — бразилец Роберто Азеведо, который сменит француза Паскаля Лами. Образно говоря, сейчас наше войско в ВТО пока без генерала. Да и войском ситуацию дефицита эконо­мистов и юристов-международников со специализацией по внешней тор­говле назвать сложно.

 Александр САДОВНИКОВ