Если нельзя изменить экономическую модель, изменим хотя бы правила игры

Ее цель — выработка предложений по преодолению негативных тенденций в экономике. О том, что упускает Правительство при формировании текущей экономической политики, почему Россия в перспективе рискует оказаться неконкурентоспособной по сравнению с другими развитыми странами и к каким выводам в этой связи пришла комиссия, рассказывает ее председатель Сергей Калашников

Несколько слов о статусе Вре­менной комиссии Совета Фе­дерации по мониторингу эко­номического развития. Это — важно. Комиссия, созданная Советом Феде­рации, является особой по двум при­чинам. Во-первых, она сочетает ши­рокое привлечение экспертов — мы приглашаем ведущих специалистов, которые обсуждают теоретическую основу, и членов Совета Федера­ции, выступающих как люди, имею­щие уникальную личную практику управления регионами, отраслями или производством. А во-вторых, Совет Федерации — это одна из вет­вей власти, которая может принять соответствующие решения: от вне­сения проектов законов до принятия обязательных к исполнению поста­новлений палаты.

Таким образом, наша комиссия — это не экспертный клуб, а орган, готовый вырабатывать управлен­ческие решения, в том числе, пусть это покажется кому то крамолой, в чем-то подменяя собой Правитель­ство. Причина в том, что Прави­тельство не может быть субъектом долгосрочного развития на десять или двадцать лет. Оно нацелено на решение важных и нужных задач, но текущих. Я рассматриваю нашу комиссию в какой-то степени как заменяющую Правительство в опре­делении долгосрочной перспективы.

БОРЬБА С ИНФЛЯЦИЕЙ КАК ФЕТИШ

А теперь о том, что выявила комис­сия за первые четыре месяца рабо­ты. В стране сложилась странная, я бы даже сказал, парадоксальная ситуация. Никто не доволен сло­жившейся и действующей эконо­мической моделью: ни банки, ни промышленность, ни государствен­ное управление, ни субъекты Феде­рации, ни люди. Но при этом никто и ничего не готов менять. На мой взгляд, это связано прежде всего с тем, что либеральная модель разви­тия экономики, принятая в самом начале девяностых годов прошлого века, продолжает жить и воспроиз­водиться в своих носителях. Наи­более ярко подтверждает то, что на современном историческом этапе выбрана не та модель развития, наша валютно-финансовая систе­ма. В рамках заданного жесткого ограничения — инфляция не долж­на быть высокой — в жертву при­носится все. Инфляцию пытаются подавить, подогнать под заявлен­ное прокрустово ложе, за счет мо­нетаристских методов. Инфляция, и это уже классика экономики, ни­когда не является, не бывает чисто монетарной. Она всегда связана с целым комплексом проблем: произ­водством или перепроизводством, покупательной способностью и так далее. Сжимая массу наличности в стране, добиться реальных резуль­татов в борьбе с инфляцией можно только на очень коротком отрезке времени.

Сегодня регулярно приходится слышать утверждение, дескать, за счет эффективной деятельности Центробанка, который совершен­но в фантастических размерах со­кращает наличность в стране, мы имеем снижение в 2016 году ин­фляции. Но любой грамотный эко­номист скажет, что это снижение более обоснованно можно объяс­нить сокращением покупатель­ского спроса. Где сегодня в России самый высокий уровень инфляции? Не секрет — в продовольственной сфере. Даже на недавней прямой линии с президентом это прозву­чало. Одна женщина рассказала, что прежде тратила на еду пять тысяч рублей, теперь — десять. Это же 100-процентная инфляция, хотя официальная статистика говорит о 20-25 процентах. Да, блюминги и прокатные станы не подорожали, потому что они никому не нужны. А вот продукты питания подорожа­ли. Поэтому говорить о том, что за счет монетарных способов удалось снизить инфляцию, это, мягко гово­ря, ложь. Именно снижение поку­пательной способности населения привело к тому, что наметилось определенное снижение инфляции.

Выгодно ли это российской эко­номике? Снижение покупательского спроса выгодно быть не может, это азбучная истина.

Абсурдность проявляется еще и в том, что мы в своей стране по­строили спекулятивную экономику, особенно в валютной сфере. Все скачки с долларом — это чистый ва­риант спекуляции. Валютная биржа приватизирована, отдана на откуп частному капиталу, который играет на ней как хочет"

ЗАМКНУТЫЙ КРЕДИТНЫЙ КРУГ

Существует еще одна проблема, ко­торая напрочь убивает российскую промышленность — 11-процент­ная ключевая ставка, объявленная Центробанком. Весь мир в услови­ях кризиса такие ставки снижает, Япония и Швейцария даже мину­совую ввели, у нас же она остается именно в 11 процентов. Но в Рос­сии только 20 процентов предпри­ятий имеют рентабельность выше 15 процентов, а 80, соответственно, ниже. А это означает, что подавля­ющее большинство предприятий не могут взять кредиты, потому что им нечем возвращать. Даже под оборотные средства не могут взять. А без кредитов ни одно предпри­ятие работать не сможет.

Поэтому все рассказы об успехах малого и среднего предпринима­тельства, мягко говоря, ложь. Отсут­ствие возможности у большинства предприятий пользоваться таким инструментом, как кредит, породи­ло возникшую еще в 2015 году про­блему — рост невыплаты зарплаты. Но предприятия физически не мо­гут платить заработную плату, если они не имеют доступа к кредитам. Приходится ждать, когда вернутся деньги за произведенную продук­цию. По сути, рабочие трудятся в долг, из своего кармана финансируя предприятия. А возврат может быть и через несколько месяцев, а может, и через полгода. Вся абсурдность ситуации именно в этом.

К ВОПРОСУ О КОНВЕРТИРУЕМОСТИ РУБЛЯ

Абсурдность проявляется еще и в том, что мы в своей стране по­строили спекулятивную экономику, особенно в валютной сфере. Все скачки с долларом — это чистый ва­риант спекуляции. Валютная биржа приватизирована, отдана на откуп частному капиталу, который играет на ней как хочет.

Более того, у нас создана систе­ма беспрепятственного вывоза ка­питала за рубеж. Когда речь идет о вывозе прибыли инвесторов, никто не возражает. Но — не денег, полу­ченных путем спекуляций. Сегодня только ленивый не рассуждает об антироссийских санкциях. И дей­ствительно, привлечение долго­срочных и среднесрочных кредитов затруднено. Зато можно взять кре­дит на неделю чуть ли не в любом западном банке, «провернуть» его на российской валютной бирже, получив очень солидную прибыль и вывести из страны. Если не пре­кратить эту практику, позволяю­щую осуществлять спекулятивные вбросы, от которых лихорадит го­сударство, а затем бесконтрольно вывозить капиталы за рубеж, все остальные потуги по выводу России из экономического кризиса абсо­лютно бессмысленны. Ни один нор­мальный инвестор к нам не придет, потому что он может предугадать, каков окажется завтрашний курс рубля и невозможно просчитать рентабельность вложений.

Кстати говоря, в середине двух­тысячных годов эффективно рабо­тал принцип валютного коридора, когда Центробанк устанавливал коридор, в котором котировался доллар. А потом мы ушли от это­го и объявили свой рубль свободно конвертируемым. А кто нам ска­зал, что это так, кроме нас самих? Попробуйте что-нибудь купить за рубли на любой западной бирже -танкер нефти, например, или про­сто обменять в Америке рубли на доллары. Даже если и удастся это сделать, то с таким дисконтом, что самому не захочется. Так ради ка­ких экономических или полити­ческих дивидендов мы объявили рубль конвертируемым? Я пони­маю, что в свое время, когда Россия была членом «Восьмерки», хотелось быть такими же, как и партнеры. Но в сложившейся ситуации, когда весь мир ополчился на нас, смешно ими­тировать конвертируемость рубля, когда ее в природе не существует.

Надо уходить на государственное регулирование курса, как это дела­ет Китай, и хорошо при этом живет.

Я убежден, что рубль сегодня должен быть государственно регу­лируемой конвертируемой валютой с фиксированным курсом. До сих пор очень многие страны, избрав­шие капиталистический путь раз­вития, пользуются таким методом.

Таким образом, первое и глав­ное, что выявила наша комиссия по экономическому мониторингу — это наличие серьезных структурных и системных недостатков в отече­ственной валютно-финансовой сфе­ре. Они уже сегодня отрицательно влияют на развитие страны и могут иметь самые негативные послед­ствия для нее в будущем.

КРИЗИС У КАЖДОГО СВОЙ

Нынешний кризис коснулся не только России, он захватил всех. Это связано с тем, что экономики мира переходят к шестому техно­логическому укладу. Надуваются финансовые пузыри, потому что старые отрасли становятся менее рентабельными, чем отрасли за­втрашнего дня, такие, в частности, где используются ИТ-технологии, дающие по тридцать-сорок процен­тов прибыли, а деньги идут туда, где больше прибыль. Но в том то и дело, что, находясь в затяжном кри­зисе, страны имеют разную дина­мику погружения в него. В России экономические проблемы воспри­нимаются более остро и будут уси­ливаться. Мы не создали пока ка­налов, которые дают возможность деньгам перетекать в более инду­стриальные отрасли экономики.

Далее, очевидно, что спекуля­тивная экономика не может суще­ствовать долго и без производства государства не будет, так как оно живет тем, что производит. Никто не менял эту систему. Другое де­ло, что поменялся характер про­изводительных сил. На самом деле весь мир находится сейчас на очень жестком переломе, связанном с тем, что переходит на информационную экономику. Если раньше бралась некая материя и трансформирова­лась в товары, то теперь берется информация и трансформируется в товар. Сфера услуг сегодня занима­ет львиную долю во всех развитых экономиках вместо производства. Начавшись в середине девяностых годов, сегодня эти изменения идут обвально, гигантскими шагами. При условии, что одними углеводорода­ми не проживешь, тем более что их значение падает, по сути дела, во­прос надо ставить так: какое место займет Россия через 10-20 лет в но­вом экономическом укладе? Не уй­дем ли мы на периферию мировой экономики?

Шанс, что Россия останется в списке тех стран, которые не смог­ли перестроиться, весьма высок. Потому что на вопрос, что делается для того, чтобы обеспечить конку­рентоспособность страны в буду­щем, ответ печальный — ничего, как выяснила комиссия. Все надеются, что случится чудо, нефть опять по­дорожает и заживем как прежде. Нужен реальный антикризисный план, а не тот, который предложи­ло Правительство, основываясь на фантастических допущениях, что все будет хорошо.

ЧТО ДЕЛАТЬ?

В комиссии уже сегодня есть пред­ложения по целому ряду направле­ний и два пути, по которым следует идти. Первый — самый простой: чле­ны комиссии будут готовить и вы­носить тот или иной законопроект на обсуждение. Понятно, что через Государственную Думу эти законо­проекты не пройдут, так как они противоречат политике Правитель­ства. Но они могут стать предметом для дискуссий и в обществе, и во властных структурах. И уже просто так отмахнуться от них будет не­возможно.

В октябре 2015 года группа депу­татов Государственной Думы внес­ла законопроект, согласно которому компании-экспортеры в обязатель­ном порядке должны продавать ва­лютную выручку. Закон не прошел из-за негативной оценки, получен­ной из Администрации Президента, на которую воздействовали, оче­видно, силы, связанные с Центро­банком. Закон, лежащий на поверх­ности, не затрагивающий никакой государственной основы и есте­ственный в ситуации высокой волатильности рубля, не был принят. Я взял заключение Правительства по этому законопроекту и готовлю но­вый, с учетом высказанных замеча­ний. Я не могу предсказать, будет он принят или нет. Но в случае поло­жительного решения — последствия очевидны. Обычным гражданам он не даст ничего. А вот государство получит новый способ валютного регулирования и возможность за­крыть канал для утечки капитала. На экономическую систему влияние это не окажет. Но потянет за собой следующее решение по регулирова­нию валютного курса.

Вообще хочу отметить, что про­блема законов об экономике за­ключается в том, что их нельзя на­писать без солидного экспертного обоснования. Чтобы подготовить закон, затрагивающий экономи­ческую систему, необходим учет огромного количества факторов, которые напрямую с ним не свя­заны, но могут появиться не всегда позитивные последствия, если он будет принят. Поэтому, как прави­ло, законы в экономической сфе­ре готовит Правительство. Никто другой не осмеливается, понимая ответственность за внесение не­продуманного законопроекта, и это совершенно правильно. Но в усло­виях, когда Правительство не раз­решает какие-то отдельные узловые проблемы, есть возможность внесе­ния экономических законов, кото­рые меняют определенные правила игры, но не основы экономической политики.

Есть и второй путь, по которо­му намерена двигаться комиссия. У Совета Федерации есть мощная возможность оказать влияние на экономические процессы. Это — об­суждение на пленарных заседани­ях палаты тех или вопросов, куда можно пригласить министров и не позволить им отделываться междо­метиями, а требовать аргументи­рованных ответов с соответствую­щими выводами после дискуссии. У членов комиссии Совета Федерации по экономическому мониторингу вопросов накопилось немало.