Награды без победы. Что препятствует конкурентоспособности России на внешних рынках?

Современная мировая экономическая система чем-то похожа на большое спортивное состязание, в котором роль профессиональных атлетов играют национальные экономики.

В ней есть интеграция и взаимообмен, позволяющие считать победителями всех участников турнирной таблицы, но есть и азартная конкуренция, подстегиваемая сейчас в особенности тем фактом, что на мировом рынке предложение сырьевых ресурсов (и не только нефти) в последние несколько лет превышает спрос. Российские экспортеры ресурсов (Газпром, Роснефть, Алроса и др.) работают в условиях, когда у покупателей есть внятные альтернативы: в порты Китая устремляются танкеры со сжиженным природным газом из Австралии, американские нефтяники, дождавшись отмены длившегося десятилетия эмбарго на экспорт нефти из США, нацелились на Европу, в жаркой Ботсване, точно так же, как и в суровой Якутии, из недр земных добываются алмазы. Чем ответят наши отечественные компании на вызовы, бросаемые со стороны их коллег за рубежом?

Основной метод повышения конкурентоспособности достаточно очевиден: это ценовая политика. Сейчас основная причина, по которой нашим сырьевым грандам достаточно сложно конкурировать по цене на внешних рынках — это высокая доля затрат в структуре расходов, «утяжеляющая» себестоимость продаваемых ресурсов, будь то газ, нефть или же алмазы. И речь не только о пресловутых «золотых парашютах» или расходах на персонал (в конце концов, избыточная численность персонала — общий системный недостаток для госкомпаний во всем мире; тем же грешат, например, и европейские госкомпании). Дело скорее в другом: внимательный анализ отчетности публичных акционерных обществ с госучастием позволяет сделать достаточно неожиданные открытия: так, например, капитальные затраты Газпрома на инвестпрограмму (то есть новые стройки) растут год от года, при том, что объемы добываемого газа сокращаются.

Еще одна госкомпания — Транснефть — ремонтирует, судя по публичной отчетности, свои нефтепроводы и резервуары в полтора раза чаще, чем это делают аналогичные по профилю деятельности компании за рубежом (средний срок полезного использования нефтепроводов и резервуаров составляет у Транснефти всего лишь 26 лет, в то время как у канадской Enbridge — 38, а у американской Plains All American Pipeline -40). Это неизбежно приводит к росту тарифа на прокачку нефти для компаний-экспортеров. Неоправданные капитальные затраты уменьшают возможности российских поставщиков маневрировать на внешнем рынке, сокращают диапазон для предоставления покупателю скидок и других преференций в обмен на долгосрочные контракты. Правда, в последнее время нашим экспортерам очень помогает ослабевший рубль. Но только вот надолго ли?

Скорее всего, не навсегда. А вот подход наших госкомпаний к затратам изменится, судя по всему, еще не скоро, ведь это лишь одно из многих проявлений управленческого подхода, принятого в наших корпорациях, для которого свойственно недостаточное внимание к факторам, отражающимся на цене продукта не напрямую, а косвенно — но от того не менее значительно и масштабно. К сожалению, менеджмент в нашем госсекторе склонен воспринимать вверенные ему корпорации как некую «вещь в себе», забывая, что цель любой компании — не важно, с приставкой «гос» или без нее — это заработать деньги в интересах акционеров, главным из которых государство как раз и является. Такого понимания в наших госкомпаниях нет: как справедливо заметила совсем недавно председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко, эффективность российских госкомпаний и госкорпораций — большой вопрос. В западных и азиатских госкомпаниях, акции которых торгуются на бирже, менеджменту и советам директоров, напротив, всегда приходится ориентироваться на рост прибыли, капитализации фирмы и на размер выплачиваемых дивидендов.

Вознаграждение управленцев за рубежом четко привязано к росту стоимости акций, а обязательства по росту совокупной доходности бизнеса для акционеров (в рамках так называемой стратегии TSR — Total Shareholder Return) зафиксированы в программных корпоративных документах. В России в сырьевом сегменте этой практики нет: более того, еще в прошлом году, доходы топ-менеджеров в «нефтегазе» и энергетике зачастую росли абсолютно независимо от того, какой финансовый результат получили руководимые ими компании. Здесь можно вспомнить нашумевшую «суперпремию» бывшему председателю правления Русгидро за 2013 год на фоне хронических убытков компании. Вспоминаются и премии руководству Газпрома по итогам 2014 года, увеличившиеся практически в два раза на фоне резкого снижения прибыли по МСФО. Это, конечно, «антирекорды», а примеров такого рода больше: так, в «Транснефти» по итогам 2014 года чистая прибыль по МСФО снизилась на 62%, а доходы членов правления выросли на 9%. Выглядят эти практики особенно удивительными, если учесть, что в большинстве российских госкомпаний, имеющих форму ПАО, система ключевых показателей эффективности (КПЭ), основанная на TSR и других индикаторах доходности, была внедрена уже в 2014 году, то есть до того, как были приняты решения о выплате премий. Конечно же, в общей структуре экономико-финансового механизма крупных компаний расходы на вознаграждение менеджерам (даже топ-менеджерам) нельзя назвать основной строкой затрат.

Но дело тут не только в размере «бонусов»: дело в том, что принятая сейчас в наших госкомпаниях философия управления становится фактором, всё больше тормозящим конкурентоспособность страны на внешних рынках. Это не может не вызывать тревогу, особенно учитывая тот факт, что дипломатическая поддержка внешнеэкономических инициатив российских госкомпаний со стороны руководства страны не только априори присутствует, но и очень результативна. Как мы знаем, в последние годы при непосредственном участии первого лица государства были подписаны по настоящему прорывные, серьезные соглашения в сфере энергетики с Турцией и Китаем. Претворение этих соглашений в жизнь, однако, зависит во многом от того, насколько качественной и дееспособной будет являться экономическая логика, которой руководствуются наши госкомпании, выходя на внешние рынки. Товар в виде природного сырья, человеческий капитал, позволяющий управлять сложными технологическими системами, преференции экспортерам со стороны государства в виде налоговых льгот — все эти слагаемые успеха у России имеются.

Но эффективность экспортных стратегий зависит еще от цены, выставляемой нашими экспортерами и связанными с ними производственной цепочкой компаниями. И цена эта, как можно заметить из приведенных примеров, формируется не только в результате баланса спроса и предложения.