Для прорыва, а не вслед за модой

Посещение главой Правительства Дмитрием Медведевым особой экономической зоны (ОЭЗ) «Иннополис» в Татарстане вновь привлекло внимание к этой с успехом опробованной во многих странах мира форме экономического развития.

К тому же в июле исполняется ровно десять лет с тех пор, как в России был принят федеральный закон об особых зонах. Возникает законный вопрос: отчего же в нашей стране ОЭЗ не обеспечили долгожданного прорыва ни в организации наукоёмких производств, ни в экспорте высокотехнологичной продукции?

В чём их особость

Именно для этого прежде всего и создаются особые зоны. Правда, некоторые изначально замышляются и с более скромными целями. Например, бывают зоны портовые - для улучшения морских или речных коммуникаций или даже туристические. Но магистральными направлениями развития ОЭЗ в большинстве стран за последнее полстолетия являются два - научно-технологические (или, как принято говорить у нас, технико-внедренческие) и промышленно-производственные. Главным средством достижения указанных целей служит масштабное привлечение инвестиций (в первую очередь иностранных, но и отечественных тоже) под конкретные проекты развития - отдельные предприятия или целые комплексы.

В ОЭЗ создаются особые (отсюда, собственно, и название), законодательно регламентированные условия предпринимательской деятельности. Сюда входят: облегчённый порядок регистрации предприятия, льготное налогообложение, упрощённый режим работы контрольных и таможенных служб при осуществлении как инвестиций внутри самих зон, так и последующего экспорта произведённой на их территории продукции, а также ряд других стимулирующих мер.

В мире немало примеров успешного использования ОЭЗ. По последним оценкам, к 2025 году их общее число на планете достигнет пяти тысяч. Однако по едва ли не всеобщему признанию наиболее заметную роль они сыграли в Китае, став одним из значимых факторов того поистине не имеющего аналогов в новейшей мировой истории экономического роста, что мы наблюдаем вот уже более трёх с половиной десятков лет. И пожалуй, наиболее известной из китайских ОЭЗ остаётся город Шэньчжэнь, расположенный по соседству с не менее знаменитым Гонконгом (ныне - особый административный район КНР Сянган).

Чудо без чудес

За 36 лет развития крохотный городок Шэньчжэнь превратился в мегаполис с населением около 11 миллионов человек. Но здесь нет никакого чуда - город с расположенной в нём ОЭЗ рос вместе со всей страной, будучи одновременно и магнитом для привлечения инвестиций, и пионером в применении высоких технологий в производстве, и маяком для остальных районов Китая. При этом одинаково важны были и грамотно разработанные и неукоснительно проводимые в жизнь руководством КНР общая стратегия, и конкретные планы развития каждой из ОЭЗ.

Так, в Шэньчжэне, как, впрочем, и в большинстве других китайских ОЭЗ, инвесторам предоставляются «налоговые каникулы» с полным освобождением от их уплаты сроком на пять лет, по истечении которого применяется льготная ставка налога на прибыль. Предоставляются и другие преференции. Но главное, что ОЭЗ в КНР с первых дней существования развивались вместе со всей остальной экономикой, а не вместо неё, как это порой случается в некоторых других странах. Поэтому западным инвесторам было выгодно вкладывать средства в бурно и стабильно развивающийся социалистический Китай. Разница в идеологии их совсем не пугала. На фоне общей инвестиционной привлекательности китайской экономики ОЭЗ предоставляли сверхпривлекательные условия. Потому-то они и вели за собой, подобно локомотиву, остальные регионы. Как результат: согласно докладу Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД), по итогам 2014 года впервые с 2003 года США утратили мировое лидерство по объёму привлечённых прямых иностранных инвестиций. Первенство перешло к Китаю, в экономику которого было вложено 128 миллиардов долларов против 86 миллиардов долларов, привлечённых в экономику США.

Что касается Шэньчжэня, то именно здесь началось постепенное, но уверенное замещение обычных сборочных производств, которые первоначально возникали с помощью западных инвестиций, высокотехнологичными. В результате территория ОЭЗ превращалась в своего рода многоотраслевое научно-производственное объединение. Неудивительно, что сегодня именно на Шэньчжэнь приходится одна шестая всего колоссального китайского экспорта электроники.

С другой стороны, ведущими экспортёрами страны стали и Шанхай, и Гуанчжоу, и сама столица Пекин. Вообще вся китайская экономика - это как один большой Шэньчжэнь. Если к концу 70-х годов минувшего столетия доля страны в мировом экспорте составляла всего 0,75 процента (меньше величины арифметической погрешности), то по итогам 2014 года, согласно данным последнего обзора МВФ, она равнялась уже 10 с половиной процентам. Это первое место в мире, причём КНР удерживает его вот уже несколько лет, уверенно опережая и США, и Германию, и Японию.

А как у нас?

Таким образом, успех ОЭЗ зависит от результатов, которые показывает национальная экономика в целом. За последние десять лет - период существования особых зон в нашей стране - ничего нового в развитии российской экономики, помимо сырьевой доминанты, к сожалению, так и не проявилось. Более того, царивший в течение нескольких лет застой сменился полномасштабным кризисом. Причём вот уже несколько лет, как у нас, по выражению декана экономического факультета МГУ профессора Александра Аузана, «остановился инвестиционный мотор». «Парламентская газета» не раз обращала внимание на инвестиционный провал в нашей экономике. В 2013-м абсолютное снижение объёмов капиталовложений составило 0,2 процента, в 2014 году - уже 2,5 процента, в нынешнем, согласно действующему прогнозу Минэкономразвития РФ, ожидается падение инвестиций уже на 13,7 процента.

Ну какие серьёзные иностранные инвесторы будут вкладываться в экономику, в которую не инвестируют свои, отечественные? Когда качественного развития не происходит, какая-то одна деталь механизма - в нашем случае особые зоны - просто не может оставаться привлекательной для масштабных вложений. В этом-то всё и дело. Хотя отдельные ОЭЗ смогли показать определённые успехи на региональном и местном уровне, прежде всего промышленно-производственные зоны «Липецк» и «Алабуга» в Татарстане, особые зоны не смогли обеспечить ожидавшегося от них научно-технологического прорыва в масштабах всей экономики.