Исповедимы ли пути террора

Чем война на Ближнем Востоке грозит России? Наступит ли пос­ле Сирии очередь Кавказа? На эти вопросы отвечали эксперты-политологи в ходе состоявшегося в пресс-центре «Парламентской газеты» круглого стола «Сирийский кризис: развитие событий».

Президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский напомнил, что в Сирии 29 месяцев идёт гражданская война. Около двух миллионов беженцев, сотни тысяч погибших. По его словам, «активнейшее участие в войне в качестве организующей силы принимают Турция, Катар, Саудовская Аравия, на организацию военных действий на сегодняшний день потрачено около 17 миллиардов долларов.

С другой стороны, Асада поддерживает Иран, не позволивший с ходу обрушить режим и перевести войну на территорию соседних стран, а также Ирак, отчасти Ливан. Потому что для шиитских общин арабского мира вопрос состоит в том, будет или не будет геноцид. Уже звучат призывы: алавитов надо уничтожать, что это неверный еретический режим. Главными в этом варварском стремлении выступают Саудовская Аравия и Катар с салафитами и с шейхами, которые активно поддерживали чеченских боевиков и «братьев-мусульман» во всём мире, в том числе в Сирии.

Кто воюет на стороне оппозиции

А гражданской войне конца не видно, поскольку в вооружённом конфликте со стороны оппозиции участвуют тысячи зарубежных боевиков. Сирийцы показывали пачку паспортов 23 стран, взятых у погибших наёмников, особенно из «Джабхат ан-Нусры», фактически «Аль-Каиды». И сегодня ситуация значительно ухудшилась, поскольку в Сирию подтянулось около тысячи боевиков из Йемена, тренированных в Иордании американцами и саудовскими спецназовцами, прибыли в большом количестве и афганские талибы, кстати, при помощи пакистанской межведомственной службы. Поэтому даже без американцев, французов и англичан ситуация приобретает характер международной войны по свержению президента Сирии. Войска Асада на сегодняшний день закрепились в значительной части провинций, с ходу взять Дамаск боевикам не удалось, они смогли закрепиться только в суннитских кварталах, ситуация приобретает характер «ливанской войны», то есть община против общины. Даже курды, которые не являются поклонниками режима Асада, после того как в их населённые пункты стала заходить «Джабхат ан-Нусра», вступили в войну и выбивают террористов, в некоторых местах при поддержке сирийской армии. А это создаёт напряжённость для Турции на её границе.

Проблема для России — фиксация тех боевиков, которые воюют в Сирии с российскими паспортами, — их там несколько сотен. На прошлой неделе они создали «Объединение моджахедов Северного Кавказа и Ливана», которое после войны в Сирии собирается перебраться на Северный Кавказ, то есть в Россию. А Олимпиада в Сочи уже скоро. Это серьёзный вопрос, люди едут в Турцию без виз и попадают оттуда в Сирию на войну. Потом возвращаются в Турцию и оттуда обратно на российскую территорию. В Сирии воюют представители Туркменистана, Казахстана, Киргизии, очень много выходцев из Узбекистана. В общем, после «арабской весны» грядёт «центрально-азиатская весна». Не случайно год назад Катар и Саудовская Аравия открыли в Киргизии посольства. По всей Центральной Азии идёт активная вербовка боевиков, растут салафитские общины, и с ними успешно работают пока только в Казахстане. Северный Кавказ и Поволжье — это далеко не все регионы, где мы можем в первую очередь столкнуться с неприятностями. Последний неудавшийся теракт в Орехово-Зуеве, организованный группировкой из Центральной Азии, профинансирован Саудовской Аравией при участии Пакистана. Открыто финансирование джихада против России, в том числе против нашей политики в Сирии.

Дело — труба

Наши отношения с Турцией пока хорошие, торговля — более 30 миллиардов долларов. От провала торговли с арабским миром убытков не будет — там всего 8 миллиардов. Но Турция — наш сосед, ведёт агрессивный курс по поддержке террористов сначала в Ливии, потом в Сирии. Возникает вопрос, что будет, когда премьер Эрдоган разберётся со своим южным направлением и обернётся на север?

До той поры, пока поставки нефти и газа в Турцию идут в основном из России, у нас нет проблем. Но если саудовцам и катарцам удастся ликвидировать режим Асада и через территорию Иордании и Сирии провести газовую трубу из Катара на Турцию и в Европу, для России это не только удар по европейским рынкам, это будет означать, что как поставщик энергоносителей Турции мы больше не нужны.

К тому же приближается достаточно большая война с Ираном. Налицо факт соперничества нового суннитского халифата с шиитской персидской империей. А ситуация и в Сирии, и в Иране провоцируется саудовской монархией. Мечта салафитского руководства — стравить евреев и шиитов и наблюдать, как развиваются события, чтобы потом добить оставшихся.

Добавим к этому, что нашего посла в Катаре едва не искалечили и его сейчас там нет, а всё, что пишет катарская и саудовская пресса о нас, означает, что Россия — территория их джихада».

Свидетельство очевидца

В свою очередь, профессор, доктор экономических наук, руководитель кафед­ры антикризисного управления и корпоративного менеджмента Российского экономического университета имени Г.В. Плеханова Марат Мусин отметил, что всё-таки существует небольшой шанс, что Барак Обама услышит Владимира Путина и авиаудара по Сирии можно будет избежать. «Я единственный из невоенных людей, кто был изо дня в день на линии соприкосновения с боевиками. Мы фиксировали всё на видеокамеры, и утверждения, что 21 августа была химическая атака, не выдерживают никакой критики. В этот день сирийские войска провели успешную, просто блестящую стратегическую операцию по разгрому боевиков. Обвинения со стороны оппозиции — это акт отчаяния. Что произошло реально? Если была химическая атака войск Асада, то почему боевики молчали о ней семь часов? А заговорили только после того, как сирийские правительственные войска прорвали фронт и боевиков окружили. Среди них не было ни женщин, ни детей, ни вообще мирного населения, там были исключительно элитные иностранные подразделения «Джабхат ан-Нусры», то есть «Аль-Каиды». В их рядах были и наши соотечественники. Это был своего рода Сталинград, там не требовалось химическое оружие. Шли контактные бои, при которых в случае применения оружия массового поражения потери с обеих сторон должны быть соизмеримы. А со стороны сирийских правительственных войск погибло лишь несколько человек. Мы засняли все боевые действия, любой специалист скажет, что использовались штатные боевые снаряды, а не химические. При разгроме погибли не только боевики, но, видимо, и те высокопрофессиональные зарубежные инструкторы, которые на месте координировали действия отрядов оппозиции. Потому что на следующий день боевиками было принято решение о расстреле трёх полевых командиров, ответственных за катастрофу 21 августа. При этом они впервые перестали публиковать сводки потерь, чтобы скрыть гибель иностранных инструкторов. Мы потом фиксировали десятки сожжённых трупов, боевики их уничтожали, чтобы невозможно было определить национальную принадлежность погибших.

Когда стало ясно, что для боевиков район потерян, использовали старую стандартную схему — Запад начинает шантажировать, что применялись запрещённые средства, армия должна остановиться, в это время боевики проведут перегруппировку сил и выведут иностранных инструкторов. Но армия не остановилась, шантаж не подействовал, группировка была разгромлена. А 24 августа в одном из подземных переходов боевики реально применили химическое оружие. В принципе это стратегическая ошибка Запада, что они дают боевикам технологии и механизмы для изготовления химического оружия. Эти химические снаряды могут теперь разорваться и в Европе, и в Америке».