«Чёрное золото» снова по 50. Что означает нефтяное ралли?

Десятипроцентное подорожание нефти 27 августа и пятипроцентное подорожание 28-го заставляет задуматься, а есть ли у её цены вообще какие-то «фундаментальные факторы». Как это ни грубо прозвучит, наиболее основательное объяснение скачкам нефтяных цен на этой неделе выглядит так: «Спекулянты распоясались!»

Вернёмся на месяц назад, в конец июля этого года. Цена нефти марки Brent — у отметки 54 доллара за баррель. Руководитель ОПЕК Абдалла аль-Бадри уверенно говорит про нефтяные цены на встрече с министром энергетики России Александром Новаком: «Они не пойдут вниз, потому что сейчас, во второй половине 2015 года, мы видим — спрос растет, и спрос будет расти в 2016 году». Не прошло и месяца, как нефть марки Brent упала на 20%, до 43 долларов. Изменилось ли хоть немного за это время суточное потребление нефти в мире (около 92,5 млн баррелей). Да никак! Оно немного меняется по сезонам года, но не за один летний месяц. И уж тем более трудно объяснить 10% подъём за один день 27 августа.

Привычные объяснения в духе «недельные данные по рынку энергоносителей в США показали значительное сокращение запасов сырой нефти» никого не должны вводить в заблуждение: не на 10% и даже не на 2% колеблются в США за неделю эти самые запасы сырой нефти. Рекордное с 2009 года снижение цены нефти 24 — 26 августа связывали с падением китайской и других фондовых бирж. Однако никогда в обозримом прошлом (в пределах 20 лет, включавших и крах акций высокотехнологичных компаний, и кризис 2008-2009 годов) нефть так быстро не росла и не падала. Понятно, что всякие «биржевые события», как, например, публикация каких-то отчётов и пр. могут влиять на нефтяные и другие котировки. Однако, сильнейшая «волатильность» (то есть «колебательность») постигла на этой неделе только нефть. Ни зерно, ни металлы, — не менее важные для мировой экономики товары, в отличие от нефти почему-то почти не поколебались. Даже золото, несмотря на неурядицы на мировых биржах, за четыре дня «колебнулось» всего на 2% (причём не вверх, а вниз, что говорит о том, что те, кто сбрасывал акции, уходили преимущественно в кэш).

Почему для ценовых игр избрана именно нефть и «нефтяные» финансовые инструменты? Потому что стран — крупных экспортёров зерна намного больше, чем крупных экспортёров нефти. Товаром, который в изобилии есть у многих, а в небольших количествах — почти у всех, намного труднее играть (больше торговых площадок, локальных рынков). Поэтому, например, дрова — ну совсем не биржевой товар.

Вывод прост: в целом ряде случаев глубокомысленные «фундаментальные» объяснения биржевых событий просто бессмысленны (хотя на длительных промежутках времени фундаментальных факторов, конечно, никто не отменял). Солидарные действия ряда спекулянтов могут в течение 5 — 6 рабочих дней поднять нефть до 60, или сбросить до 30. Нельзя сбрасывать со счетов и возможности давления на те или иные группы стран посредством нефтяных котировок. Мы не утверждаем, что, допустим, США по каким-то причинам требуют от ОПЕК сокращения нефтедобычи. Но, например, как «посоветовать» ряду стран сократить добычу? Не лучший ли способ на недельку опустить котировки до минимума? Кто-то что-то не понял? — Ещё раз! Но такие моменты редко становятся достоянием СМИ и «широкой общественности» — им придумают порцию «фундаментальных» причин. Перефразируя известное изречение, можно сказать: «Если котировки зажигают, значит это кому-то нужно». Тем более, что чем больше колебания, тем больше возможности для игроков. Эти мотивы понятны.

Непонятно другое: почему от этих игр так сильно стал зависеть курс российской национальной валюты? И кто из этой зависимости извлекает выгоду?